из ослепительного западного края, славящегося своими грандиозными построениями. Не помогли Мельяне ни ласки, которыми Син умасливал ее в опочивальне, пропитанной благовониями, ни его планы по освоению близлежащих селений. Должно быть, новичку во дворце стоило набраться приемов у мальчиков верховной жрицы, которых обучали тонкостям ритуалов прикосновений.
Мельяна знала, что от нее ждут вынашивания наследников и постижения знаний, открытых другими. Мужа же она воспринимала наемным батраком, занимающимся государственными делами за нее, ибо ей не пристало мараться о столь приземленную реальность. Тем не менее, обоих слабо удовлетворяли подобные перспективы.
Сину не по нраву оказалась роль слуги при полнейшей власти, опирающейся лишь на собрания народа перед дворцом. Не в силах терпеть то ли облик, то ли амбиции и непоседливость Сина, Мельяна осмелилась поставить ультиматум всему городу. И нежданно проиграла – народ, оповещенный с балкона принцессы, выбрал весельчака Сина, а не надменную правительницу, не показывающуюся из дворца иначе как на носилках. Мельяна, испытавшая – кто знает? – облегчение, отказалась от притязаний на престол и уплыла в неизвестную сторону, а Син впервые с незапамятных времен существования города почувствовал себя полноправным правителем.
Советники прошлого царя уже распределили сферы влияния за спиной новоявленного, но Син, этот неблагодарный выскочка, решил все иначе и не прислушался к старожилам, посоветовав им провести старость у каменной печи, вырытой в каждом доме Уммы для запекания свежего хлеба. Отодвинуть от трона изнеженных, зацикленных на косметике и почестях прихлебателей Сину, заручившемуся поддержкой Ои, не составило труда. За неимением достойных соперников не противодействовавшие ранее никому подхалимы толком не понимали, как вести дворцовые козни и сдались нахальству пришлых.
7
Ое, простолюдинке, не просто пришлось в государстве, где каждая женщина правящей династии была обученной пристойности наместницей богов на земле. Впрочем, у нее было преимущество перед ними – их не учили управлять землей, а она с малолетства знала, как построен труд ремесленников и земледельцев, предпочитая не давить их податями.
Уязвленная Оя даже выдумала легенду о себе как о дочери знатных вельмож, которую в юности отправили на поля сеять зерно, чтобы приучить к почитаемому труду. Но вот беда – в это никто не желал верить.
По прошествии многих лет Син смутно помнил, чем был без нее. В день их встречи он, недавно получивший власть и озабоченный вялотекущим заговором против него, решился на кратковременный побег в уединенные равнины со свободными земледельцами, оставив хотя бы на время сытый, душный обиход дворца. Рвался он и к полноводным рекам, дарующим пищу всему городу с его растущим, невзирая на периодические эпидемии, населением. Чтобы вдохнуть ту, прошлую жизнь с пересеченными полями и зоркими девицами в отбеленных солнцем платьях из шершавой
