которых превращались в сплошное месиво. Как они брели за городские стены, и никто не отваживался подать им воды. Рей однажды сказал: «Боятся. Поможешь – кто-то решит, что ты тоже преступник». Если им некуда было идти, они не доживали до утра. С ней будет так же? Её магия слишком слаба, чтобы помочь. И у неё совершенно никого нет.
– Скажи, девица, имеешь ли ты отношение к семье Кэнт?
Она не знала, что сказать вернее. Да – а значит, не так уж виновна? Нет – и, может, она окажется никому не нужна? Монах стоял неподвижно, его взгляд не отрывался от лица Мэгг и она поняла: он прочитает ложь по глазам.
– Нет.
– Кто твои родители?
– Я их не помню, меня воспитывали… бродяги. Музыканты, артисты… разные люди.
– Как звали того, кто решил продать тебя старику?
– Рич. Мы… давно были знакомы, – она облизнула губы, всем сердцем стараясь поверить в эту ложь, – он сказал, что меня ждёт сказочная жизнь, а сам получил от лорда Кэнта восемьдесят золотых.
– Немалая сумма, – заметил монах. – Где ты жила?
– В основном, нигде, бродила. Последнее время… в Харроу.
Она боялась даже вздохнуть. И всё равно казалось, что монах не до конца поверил её словам. Но она никогда не назовёт имя Рея!
– Король не желает огласки и суда для тебя, девица Магарет, – продолжил монах, и Мэгг затряслась сильнее.
Не желает огласки – то есть её убьют прямо здесь? В этой камере? Даже не дав вдохнуть воздуха, увидеть солнечный свет…
– Тебе поставят клеймо и вышвырнут за стены. Если ты ещё раз войдёшь в Шеан – будешь казнена. Если попадёшься как преступница – будешь казнена вне зависимости от тяжести преступления.
Мэгг готова была упасть на колени и целовать подол рясы в благодарность. Они сохранят ей жизнь! Монах тонкими белыми пальцами, похожими в свете факелов на голые кости, накинул обратно капюшон и пропал – растворился в тенях. Мэгг заворожённо смотрела на то место, где он только что стоял. А потом её ноги подломились, и она рухнула на пол, обхватила себя за плечи и зажмурилась.
Наверное, она задремала, потому что от лязга замков резко проснулась, вскочила на ноги – к ней вошли двое стражников. Они схватили её за руки, сорвали рубаху. Мэгг взвизгнула. Её повернули, прижали грудью и животом к стылой влажной стене. Сзади повеяло горячим.
Мэгг забилась в руках стражников, забормотала бесполезное: «Не надо, пожалуйста».
Сначала показалось, что к спине прижалось что-то нестерпимо холодное, но в мгновение ока холод превратился в жар. Мэгг закричала, завыла, срывая горло, а от лопатки по всей спине расходились волны невыносимой боли.
Плеснула ледяная вода, и из горла девушки вырвался ещё один крик, отразившийся о стены камеры, звоном отдавшийся в ушах теней, палача и принца.
Хватка ослабела, и Мэгг, как была, нагая, упала на грязный пол.
Голова у неё кружилась, а кожа на спине горела. В лёгкие проникал густой запах палёной плоти.
Потом
