Аллах разум отнимает, – передернула плечами Хадижа.
– Что тут скажешь, – задумчиво произнесла свекровь, – на все воля Всевышнего…
Хадижа растянула готовый носок, проверяя прочность вязки, зачем-то посмотрела на свет и, отложив его в корзину, озабоченно сказала:
– Это для моей младшей невестки, даст бог, подойдет, хотя ступня у нее, конечно не маленькая…
– Не маленькая, говоришь? – засмеялась Фатьма. – Да я никогда не забуду, как на похоронах твоего старика эта буйволица на мозоль мне наступила своей воловьей ногой и даже не заметила!
– Вот-вот, – подняла голову Айшат, – я еще на ее свадьбе заметила, что у нее поступь старого мерина!
– Зато она хорошая невестка, все умеет, одной рукой кроит, другой шьет, – сделав слабую попытку отбиться от сестер, Хадижа с улыбкой повернулась к Дине, – беги скорей к себе, дочка, сейчас они начнут снохам косточки перемывать, и тебе достанется!
Когда Дина закрыла за собой дверь, Хадижа понизила голос:
– Так ты думаешь, Айшат, мой бывший ухажер скоро богу душу отдаст? Как бы не так! Вот послушай, что расскажу, при девочке нашей не хотела говорить. Возвращались мы со свадьбы, кто-то из бесчисленных отпрысков нашего дяди, хромого Али, женился, помните, года два назад это было? Так вот, я поехала вместе с младшими внуками, чтобы присмотреть за ними, и на полпути они остановились и в кусты побежали по нужде. Ну, я тоже вышла из повозки ноги размять, стою, значит, на дороге, лошадь под уздцы держу, и вдруг мимо арба тащится. Смотрю – он! Увидел меня, обрадовался, поводья натянул, подскочил ко мне да как обнимет! У меня аж кости затрещали! Ну, думаю, обнял и ладно, все-таки старые знакомые, теперь поедет своей дорогой, да не тут-то было! Он и не думает меня отпускать, а еще пуще прежнего прижимается – и я чувствую бедром, клянусь, он как железный! Еле от него отбилась! Отпустил, только когда голоса внуков услышал, кобель старый!
Фатьма и Айшат зашлись от хохота:
– Так сколько ему лет-то было тогда? – задыхаясь от смеха, с трудом выговорила Айшат.
– Он, считай, на пять лет меня старше, значит, семьдесят годков.
– Поторопилась я его на тот свет отправлять, у него совсем другое на уме!
Наконец пришла весна. Горизонты раздвинулись; в небе, ставшем как будто выше и чище, разливалась необыкновенная синева; в прозрачном воздухе отчетливо виднелись, наполняя сердце легкостью и чистотой, льдистые хребты, причудливые, как несбыточные мечты; кругом, на сколько хватало глаз, буйствовала еще не тронутая жарким солнцем первозданная зелень, разбавленная островками белого и черного, – цветущими садами и распаханными полями.
Две старые груши во дворе укрыли свои корявые ветви тончайшим кружевом трепетных молочно-белых цветков, осыпающихся при малейшем дуновении ветерка. От их сладковатого запаха кружилась голова, и Дина, прислонившись к беленой и уже местами
