генерала Уварова.
– Вы же прекрасно знаете, господин Уваров, что в мире происходит! С Турцией всё время воюем!
– Точно так, Ваше Высочество!
– В Европе неспокойно. Этот узурпатор, того и глядишь, двинет свои полки…
– Ляжем костьми, Ваше Высочество! Если надо, за родину постоим!
– Вот и я о том же – если надо! А наши славные гвардейцы без всякой надобности – когда совсем НЕ НАДО! – устраивают кровавые поединки. И где? На улицах города! Посреди мирно гуляющей публики!
– Поединки? Да ещё кровавые? – удивлённо встрепенулся Уваров. – Виноват, не слыхал, Ваше Величество!
– Вот тебе раз! А ваш штабс-ротмистр?
– Охотников? У него воспаление. Есть рапорт лекаря.
– Фёдор Петрович! – укоризненно произнёс Великий Князь. – Вам ли с вашими заслугами, боевыми наградами и с таким солидным опытом жизни верить лукавым эскулапам?
– Рапорт лейб-медик Стофреген подписал! Как же не верить, Ваше Высочество?
– Доверяй, но проверяй, Уваров! У них весь род буйный!
– У кого? – не понял генерал.
– У Охотников этих. Дуэлянт на дуэлянте сидит и дуэлянтом погоняет! Вспомните братца его, конногвардейца!
– Петра Охотникова?
– Его самого! Где жизнь окончил? На дуэли! В двадцать шесть лет!
– Пять лет уж как нет! – вздохнул Уваров и перекрестился.
– Теперь вот младший брат на ту же стезю ступил!
– Я распоряжусь, чтоб проверили.
Константин покачал головой:
– Лично, лично, Фёдор Петрович! Освидетельствуйте и доложите!
Лейб-медик Его Величества Джон-Самуэль Роджерсон, достав из шкафа увесистый фолиант Британского медицинского справочника, начал искать нужное ему место, когда дверь отворилась, и в комнату вошла Амелия Баденская.
– Роджерсон! – позвала она.
Доктор оторвался от книги:
– Я к вашим услугам, принцесса!
– Мне нужен совет.
– Садитесь, прошу вас!
Амелия села.
– Вы, надеюсь, слышали об этом ужасном происшествии?
– Ранение кавалергарда?
– Да.
– Конрад мне рассказывал. Случай серьёзный. И весьма.
– Раненый написал письмо. Моей сестре. И я не знаю, надо ли передавать его. И вообще сообщать императрице о случившемся.
– Ни в коем случае! Последствия могут быть самые печальные!
– Советуете подождать?
– Настоятельно рекомендую! Вот разрешится от бремени, окрепнет, а там, глядишь, и раненый встанет на ноги.
– Нет, он не встанет, не встанет! Он сам об этом пишет! – горестно вздохнув, проговорила фрейлина Наталья Загряжская и, закрыв лицо руками, зарыдала.
– Об этом судить не нам и не ему! – уверенным тоном заявила её тётушка Наталья Кирилловна Загряжская. – Я поговорю с Конрадом! А тебе, моя милая, вредно впадать в печаль! Прекрати сейчас же!
Наталья
