style="font-size:15px;"> На следующий день в его квартире появился Уваров.
– Так! – загрохотал в прихожей рокочущий голос генерала. – Предъявите мне моего болезного штабс-ротмистра!
Генерал быстро пересёк все комнаты и подошёл к постели Охотникова.
– Бонжур, мой дорогой! Са ва бьен? Короче, как себя чувствуешь?
– Здравствуйте, Фёдор Петрович, – тихо ответил раненый. – Так же… Как и в прошлый раз.
– И никаких улучшений?
– Увы. Скорее, наоборот. Да вы садитесь, Фёдор Петрович!
– А эти чёртовы эскулапы что говорят? – спросил генерал, усаживаясь в кресло. – Лекарства, какие надо, дают?
– Дают. Но они…
– Что?
– Как мёртвому припарки.
– Так! – важно изрёк Уваров. – Стало быть, оборону держишь?
– Держу.
– Великий Князь о тебе всё время справляется. Велел передать самые…
– Спасибо. В полку что?
– Маршируем. Строй учимся держать ровнее. Уставы вдалбливаем.
– К войне готовитесь?
– Не приведи Бог, конечно! Но если Его Величество бросит клич, костьми ляжем! Все, как один!
– Краснова что-то давно не вижу. Раньше каждый день навещал.
– Срочно отправлен в армейский дивизион!
– Вот змея!
– Кто? – с удивлением спросил генерал.
– Старушка одна. Мстительная.
– Старушки бывают те ещё! – согласился Уваров. – А наш Егор Краснов послан с секретнейшим посланием императора, содержание коего разглашать не имею права. Тем более, оно мне и неизвестно.
Уваров встал.
– Что ж, поправляйся, Алексей! Какие просьбы есть?
– Чтоб прошение моё удовлетворили.
– Рассмотрим, не беспокойся! А что Его Высочеству передать?
– Уверения в моём нижайшем почтении.
Уваров сверху вниз посмотрел на лежащего и изрёк:
– Да уж, ниже некуда!
Княгиня Голицына, прогуливаясь по гостиной, диктовала письмо. За столом сидел секретарь и старательно всё записывал.
– Самая главная наша новость – императрица родила дочь. Великую Княжну нарекли Елизаветой. Случилось сие событие третьего ноября.
– Третьего ноября, – повторил секретарь, записывая.
– Мария Фёдоровна, конечно же, недовольна. У неё вновь подозрения по поводу непонятного происхождения внучки.
– А что же тут непонятного? – удивился секретарь.
– Это, – княгиня бросила на секретаря строгий взгляд, – не нашего ума дело!
– Ясно, – тихо произнёс секретарь и обмакнул перо в чернильницу.
– Это не нашего ума дело! – повторила Голицына. – Тем более, и император к сетованиям матери не прислушивается, оставляя все её наветы без внимания. Жену навещает часто и о малютке заботу проявляет
