* *В просторной комнате Коллегии иностранных дел над столами склонились чиновники. Вошёл Дмитрий Рунич, приятной наружности молодой человек. Энергично размахивая газетой, он вполголоса произнёс:
– Господа! Туманный Альбион о фаворитах!
– О каких фаворитах? – поднял голову от бумаг самый молодой из присутствующих девятнадцатилетний Николай Гончаров.
– О высочайших! – шёпотом разъяснил Рунич. – Безвестный корреспондент из Санкт-Петербурга уведомляет аглицких читателей, что миссис Мэри, как они её называют, Нарышкина продолжает пребывать в фаворе.
Рунич передал лондонскую газету чиновникам.
– И названо всё это «Первая леди Российского двора», – перевёл Гончаров и передал газету дальше.
– Европа о том давно судачит, – отозвался из самого дальнего угла Евгений Путятин. – В Париже на той неделе все газеты писали, что этой связи благоприятствуют особые обстоятельства – то, что императрица в положении, вот-вот родит.
– Самое пикантное в другом! – вновь заговорщицки зашептал Рунич и достал вторую газету. – Другой аглицкий корреспондент сообщает, что отец будущего августейшего младенца вовсе не государь император.
– Как? – в один голос ахнули чиновники.
– А так! – ответил Рунич и начал читать, сходу переводя на русский. – «Некий кавалергард… двадцати шести лет от роду… увлёкся дамой… высшего света, доселе славившейся… своей неприступностью… и пылкой любовью к мужу. Как бы в отместку за… ветреность супруга и его… внезапный адюльтер, она и ответила молодому человеку… взаимностью».
– Пассаж любопытный! – усмехнулся барон Карл Беренштейн. – Высочайшие вершины пали! А Нарышкина…
– Нарышкина? – строгим голосом переспросил столоначальник, заглядывая в комнату.
Все разом замолчали, застыв от неожиданности.
– Что Нарышкина? – ещё строже спросил вошедший.
– Забавная история. Почти анекдот. Из жизни Александра Нарышкина, – нашёлся что ответить Путятин. – Его позвали совершить восхождение на одну из германских гор!
– И что же было дальше? – хмуро поинтересовался столоначальник.
– Наш Александр Львович на горы лезть отказался. Высочайшие вершины, заявил он, пусть штурмуют другие! Я же к горам привык относиться, как к дамам. Предпочитаю пребывать у их ног!
Чиновники дружно рассмеялись. Столоначальник скривил рот в улыбке.
– Каков ответ, господа? – поинтересовался Путятин.
– Нарышкин! – пожал плечами столоначальник. – Великий острослов. А вы, господин Рунич, мне очень нужны. Как освободитесь, жду у себя. Для Гончарова тоже есть дело!
Столоначальник удалился.
– Чуть не влипли! – вполголоса произнёс Гончаров.
– Не надо кричать во всё горло, когда речь заходит о пикантных вещах! – недовольно заметил Рунич.
– Pas en colere contre moi, seigneur! – тихо проговорил Беренштейн. – J’ai meme pas exprés.
– По-русски,
