облаченных в черную, с медными пуговицами униформу шоферов, руками в черных перчатках брезгливо касавшихся серебристых ручек, выпуская из смешливых салонов мужчин в клетчатых легких костюмах и женщин в облегающих платьях.
Располагавшийся передо мной и чуть ближе к ограде столик заняло общество из двух молодых мужчин и темноволосой девушки, шепотом обсуждавших свои планы. Старший из ее спутников уже изрядно полысел, отчего сохранившиеся на его маленькой голове рыжие кудри выглядели неприятно комично. На его месте я бы обрил голову, тем более, что форма его черепа располагала к тому, а после знаменитой победы генерала Мосса это стало модно среди патриотично настроенной молодежи. Второй же, явно проявлявший к девушке больший интерес, выглядел привлекательнее уже в силу своей молодости. На пальцах его я заметил странные темные пятна, вынудившие меня подозревать в нем художника или скульптора, студента имевшейся в городе школы или же столичного школяра, вернувшегося на время для отдыха или общения с изрядно наскучившей ему семьей, портить отношения с которой он не желал ввиду денежной от нее зависимости. Обращаясь к девушке, он говорил резко и порывисто, старался смотреть прямо ей в глаза, совершал руками жесты взволнованные, завершавшиеся также неожиданно, как и начинавшиеся и дважды ладонь его прикрывала собой ее маленькие ручки в белых перчатках, беспомощно замершие на столе и брезговавшие касаться блиставшего между ними бокала с игристым вином. Собственная их игра казалась мне вполне очевидной и то, как девушка опускала голову в ответ на самые страстные, сопровождаемые сдвигающим стол порывом всего тела слова юноши, подтверждало мои подозрения. Для меня не оставалось сомнений, что любовник или муж девушки уже некоторое время уговаривал ее совершить совместное соитие с юношей или же, оказавшись внезапно бессильным, желал стать свидетелем их первого совокупления, видевшегося уже неизбежным и потому обязанного произойти именно в его присутствии, при его позволении и покровительстве.
За приятными теми домыслами я не заметил появления моей спутницы. Только когда спинка моего стула вздрогнула от чужого прикосновения, я, отпустив ножку бокала, испуганно вздрогнул и повернулся, отвлекшись от занимавших меня триединых видений.
Прямо перед взором моим оказались ее груди, едва прикрытые белым кружевом, занявшим собой всю верхнюю половину платья, кроме доходивших до локтя рукавов. В тот год мода на подобное обнажение добралась до самых дальних берегов и я видел уже нескольких женщин, осмелившихся появиться в таком виде, неизменно привлекавших внимание мужчин, несмотря на то, что груди их не были столь впечатляющими.
Сдавленные, округлые, прижавшие к ткани расплющившиеся о нее соски, сошедшиеся в горячей, глубокой тени, они касались невозможно тяжелыми для тела Ларманы и я замер
