Попов подоспел с двумя ротами солдат.
– Притихли? – спросил, кивнув в сторону французов. – Значит, сейчас на штурм рванут.
Павел увидел, как по тыльному склону к бастиону спешит поручик Жернов.
– Кречен! – кричал он, задыхаясь, – Кречен, подполковник приказывает вам с ротой срочно на третий бастион. Быстрее!
– Что там случилось? – на бегу расспрашивал Павел Жернова.
– Беда. Англичане, как озверели, – на ходу тараторил Жернов. – Семь орудий сбито. Почти все офицеры ранены или убиты. Амбразуры разрушены. Должны сейчас в атаку ринутся. В траншеях сильное движение.
Перейдя через пересыпь, рота стала быстро взбираться по крутой тропе. Приходилось сторониться. Навстречу рабочие несли раненых в носилках. Они шли нескончаемым потоком. Павел заглянул в одну. Увидел окровавленную кучу тряпья. Тут же отвернулся. Больше не смотрел. Носилки все шли и шли.
– Скорее! Скорее! – Встретил их Тотлебен. – Расчищайте амбразуры!
Впереди на возвышенности за Лабораторной балкой все было затянуто дымом. В этом дыму вспыхивали красные огоньки и вскоре на бастион прилетали ядра или бомбы. Ядра врезались в насыпь, поднимая фонтаны песка и камней, разрывая на части людей, попадавшихся на их пути. Бомбы лопались, разнося смертоносные осколки.
– Не дрейфь, пяхота! – кричали моряки, лихо управляясь с пушками. – Сейчас мы их заткнём!
Вдруг земля под ногами у Павла взбрыкнулась. Его подбросило, кувыркнуло. Он больно грохнулся грудью оземь. Сверху навалилось что-то тяжёлое, придавило намертво. Дыхание перекрыло. Не пошевелить ни рукой, ни ногой. Темнота в глазах. Ничего не слышно. Кто-то вцепился в правую руку и сдавил со всей силы, будто пытался отодрать мясо от кости. С дрогой стороны чья-то нога била Павлу в бок. Ребра трещали. Он пошевелил головой и едва мог вздохнуть. Правая рука онемела. Каблук бил и бил под ребра, не давая потерять сознание. Господи, – мысленно взмолился Павел, – дай же ему или мне умереть поскорее! И сразу же удары стихли. А дальше…. Павел смирился с мыслью, что это конец, и он ничего не сможет сделать. Сознание уплывало. Земля ещё подрагивала, но тяжесть, сдавившая его, как в тисках становилась все меньше. Он, как будто растворялся в земле….
Вдруг металлический лязг привёл его в чувство. Лопата вгрызлась прямо под его лицом. Ещё бы вершок – и срезала нос. Голова приподнялась вместе с землёй. Дохнуло свежестью. Павел судорожно глотнул воздух с каким-то странным визгом.
– Живой! – раздалось издалека, с того берега реки, откуда-то с неба…. – Живой!
***
Павел пришёл в себя окончательно, когда почувствовал, как ему в лицо плеснули холодной воды. Сильно болели ребра слева. Правая рука не слушалась. На зубах скрипел песок. Он машинально потянулся к кувшинчику, набрал в рот холодной воды, выплюнул горечь вместе с песком. Глаза резало. Он промыл их. Так-то лучше.
– Ваше благородие! Слышите?
Перед Павлом возникло расплывчатое лицо Самылина. Наконец взгляд сфокусировался.
