ножнах. Обувка – непонятно из чего сшита: онучи – не онучи, сапоги – не сапоги. Однако, ружья новенькие, и патронные сумки бельгийские. Лица у всех смуглые, обветренные. Взгляд суровый. Многим, судя по седым усам, уже давно за пятьдесят.
Корнилов слегка растерялся. Что сказать? Как поприветствовать черноморцев?
– Здравствуйте, казаки! – громко сказал адмирал.
– Здравие желаем, ваше высокоблагородие! – нестройно ответили черноморцы.
– Нет ли среди вас тех, кто в двадцать восьмом Анапу брал? – спросил он.
– Есть, – ответил ему знаменосец одного из батальонов. – Вот и на знамени нашем золотом написано: «За отличие при взятии Анапы», – развернул он полотнище.
Корнилов подошёл ближе. Взглянул на знамя.
– Помним вашу славную победу, – сказал адмирал. – Уверен, что и здесь вы послужите царю, как в былые годы.
***
Павел темными улочками, наощупь пробирался к четвёртому бастиону. Стояло тихое безветренное утро. Осень уже чувствовалась в прохладном тающем тумане. Вчера день был ясный, жаркий. Павел не знал, куда деться от раскалённого солнца. А сейчас его пробирала дрожь, несмотря на плотную шинель. Погоди, – успокаивал он себя, – сейчас туман рассеется, и опять будешь чахнуть от жары. Солнце ещё не продёрнулось сквозь белёсую завесу, но город уже проснулся. Шли колонны солдат и матросов, стуча подкованными сапогами. Цокали копыта, скрипели колеса. Молочница голосила, зазывая хозяек купить свежего молока. Дворники мели улицы, шоркая мётлами по мостовой. Лавочники отпирали магазины. Запах свежего хлеба мешался с угольной пароходной гарью и солёным дыханием моря.
На бастионе все тихо. Матросы сидели у орудий. Тонкими струйками вился дым над зажжёнными фитилями. Наблюдатели во все глаза вглядывались во вражеские окопы. Туман редел. Вершины окрестных гор окрасились оранжевым.
Вдруг матросы у одного из орудий выскочили за бруствер и помогли через амбразуру влезть двум пластунам.
– Все, хлопцы, готовьтесь. Там их – тьма тьмущая, – сказали пластуны и направились к командиру бастиона.
Сигнальщик, дежуривший у рынды, пробил пять склянок: шесть тридцать утра. Буд-то услышав, от французских позиций раздалось три орудийных выстрела, один за другим в промежутках не больше секунды. Все невольно замерли, насторожились, прислушались. И вдруг земля вздрогнула.
Вражеские батареи окутались дымом. Им тут же ответили наши пушки. Грохот орудий слился в один ужасающий гул. Павел зажал ладонями уши. Чёрная шипящая тень врезалась в землю чуть ли не у его ног и отскочил куда-то за горжу. Бахнула яркой огненной вспышкой. Павел от неожиданности и страха едва не упал на землю, присел. Ядро прошуршало над головой, обдав тёплой волной. Врезалось в горжевую стенку и застряло в габионах. Взорвалось, разметав мешки с землёй.
Вдруг Павел увидел, как на бастион уверенно, ничего не страшась, идут Корнилов с капитан-лейтенантом Поповым. За ним
