что старик довольно толстый, однако руки у него мощные, полны жилистой силы, с шишковатыми огромными пальцами.
– Мы ничего не можем сделать, – сказал мистер Эверхарт. – Мы люди из толпы, нас видят, но не слышат, мы как клопы. Толстосумы развязывают войны, а мы сражаемся и радуемся. – Он погрузился в злобное молчание. – Но у меня такое чувство, – продолжил старик с надутой улыбкой, – что Билл уходит забавы ради. Его не одурачишь, Билли-то… небось, думает, торговый флот пойдет ему на пользу, что один рейс, что больше. Щеки порозовеют – чай, море да солнце. Он все эти годы вкалывал. Тихонький птенчик, вечно сидит сам по себе, книжки читает. Когда жена умерла родами Сонни, Билли было двадцать два, выпускной курс колледжа – сильно по нему ударило, но он сдюжил. Я тогда еще на верфи работал, послал его дальше степеней нахватать. Дочь предложила переехать к нам вместе с мужем, заботиться о маленьком Сонни. Когда Билли доучился – я-то всегда знал, что образование – дело хорошее, – клянусь, я не удивлялся, что его в Колумбию взяли.
Уэсли кивнул.
Отец беспокойно подался вперед.
– Билли не создан для того, во что сейчас ввязывается, – сказал он, озабоченно нахмурившись. – Ты вроде хороший крепкий парень, сынок, все эти дела знаешь, умеешь о себе позаботиться. Я надеюсь… ты уж присмотри за Билли – ну ты понимаешь – он не…
– Все, что в моих силах, – уверил Уэсли, – я сделаю – да и все сделают.
– Да, потому как мне легче будет, если кто поопытнее за ним присмотрит… ну, ты понимаешь, сынок.
– Еще бы, – ответил Уэсли.
– Отцовские чувства, – извинился старик. – Сам узнаешь однажды, каково это, когда твои дети вот так вот уйдут… горевать начинаешь и злиться, ей-богу. Я до того дошел, уже и не понимаю, что за чертовщина творится. Вроде вот он, розовощекий малыш, затем он вырастает, не успеешь оглянуться – а он стоит перед тобой и спорит как ненормальный, – и все, ушел… ушел во многих смыслах.
Билл стоял в дверях.
– Ой, папа, ради бога, кончай изливать свои горести на моих друзей, – попенял он.
Старик развернул кресло к окну и горько забормотал. Билл нетерпеливо скривил губы.
– Мы хорошо говорили, – холодновато сказал Уэсли.
– Ладно, приношу извинения, – признался Бил с некоторой неохотой. – Не так люди прощаются. – Он подошел к креслу отца: – Ну, старик, мы с тобой некоторое время спорить не будем, но наверняка ты все-таки будешь скучать. – Он наклонился и поцеловал отца в щетинистую щеку.
– Небось, ты правильно поступаешь, – сказал мистер Эверхарт, по-прежнему смотря в окно.
– Ну, деньги ведь нам пригодятся, так?
Отец пожал плечами. Затем повернулся и своей ручищей сжал ладонь Билла:
– Если б мог, проводил бы тебя до метро. Прощай, Билли, и будь осторожен.
Когда Уэсли пожимал стариковскую руку, покрасневшие глаза мистера Эверхарта затуманились и глядели отсутствующе.
– Я поеду с вами! –
