начал говорить, что все это чинить можно только у него в гараже, и я уже с тоскою представила, как тащу свой велик на другой конец поселка. Но Бог есть, и Пашка оказался жителем соседнего подъезда в моем собственном доме.
Велик он тогда починил долго, но дешево. А когда через неделю у меня сломалась задняя ось, Пашка вынул из гаража новую и поставил. На ней и катаюсь до сих пор.
У Пашки слегка придушенный низковатый голос, уж не знаю, почему, – и этим голосом Пашка любит долго и напористо объяснять, как устроены велосипеды, а также окружающая жизнь. Я его болтовню минимизирую, но рукастость уважаю.
Его матушка, старушка с простым русским личиком в платочке, через неделю после починки велика заглянула ко мне в окно из сада. Я тогда не знала, кто она, и удивилась. Но старушка мне разъяснила, что заглядывает с важным намерением: у нее солнце «жжет пионы», она их поэтому сорвала и ей их надо кому-то подарить. Вот мне, например, потому что ее сын Паша мне тут велик чинил и музыка у меня из окна несется красивая.
Я спросила, почем, она сказала – да зачем деньги? Но я все-таки вынесла ей сотку, которая ее ничуть не потрясла, но и не обидела. По дороге мы выяснили, что она бывшая учительница, что меня с ней слегка сроднило, хотя с учителями всякое бывает – учат одному, а мучат по-другому. Однако пионы старушкины тогда отлично простояли у меня несколько дней, орошая всю квартиру сумасшедшим запахом, а потом я их сменила на полевые цветы. Я здесь все время собираю разные букеты, и в квартире штуки три стоят: на тумбочке у телевизора, на стойке в прихожей и у окна. С цветами тут внутри дома полное лето.
Вчера, после малинника, я поняла, что надо добраться и до земляники, а то совсем сойдет. И по случаю встретив Пашку у подъезда, спросила его наугад, не подскажет ли места. Да я сам ягодник, загудел Пашка, и начал перечислять мне незнакомые названия, где должна быть земляника, где она была в том году, была три года назад, была да может быть, уже и сошла, а то и не начиналась вовсе. И все эти поселки были в семнадцати, двадцати пяти и тридцати двух километрах езды, а многие надо было досягать по непроходимым болотам, «куда тебе, конечно, даже не стоит пробовать с твоим велосипедом».
Через десять минут его словесной чехарды с перечислениями селений и неизменного «ну, не знаю, может, там сейчас и нет, но когда-то была» Пашка утомил меня донельзя. После чего заявил, что мы толчем воду в ступе, но у него с завтрашнего дня отпуск и куда-то он таки поедет. Тогда давай поедем в самое ближнее место, раз везде может быть неудача, сказала я. И мы сошлись на велопробеге в семнадцать километров в сторону Велья.
Пашка прогудел еще что-то про утренние дела, но я решительно выяснила время, когда он освободится, и велела ему к этому моменту подрулить к своему гаражу. Да, кстати, спросила я без особой надежды, а чтобы я тебя со своим великом на маленьких колесах не раздражала по дороге, нет ли у тебя большого велика для меня на такой случай?
И велик у Пашки для меня оказался. Наутро он привел его в порядок
