гениальный иммунолог Оля заберет у нее колокольчики и будет звенеть ими у себя дома, чтобы было легче жить. А когда ее собака отправится в лучший мир, Оля привезет коши мне в Пушкинские горы. Мы повесим их в проеме окна, где из двух фрамуг дует ветер, и будем слушать, как Бог играет нам о домашнем счастье. А потом поедем слушать другую песню – на Бугровском пруду по дороге в Михайловское. А потом в Петровском богато позвеним в большой зале барского дома, что выходит огромными окнами в парк. А еще послушаем песни о девичьем счастье на взгорке Тригорского, на скамье Онегина. А уж затем оторвемся на мосту через Сороть, где ласточки подсвистят нам, а утки подкрякают.
И еще мы выйдем на лодке на середину озера Кучане между Петровским и Михайловским, и Бог будет играть нам на коши «Земля» музыку всей планеты, долго-долго. До тех пор будет играть, пока не рассыплются на атомы музыки все печали, что накопились в Оле за время многолетней работы с вереницей тяжелых больных и ухода за мамой, за неделю расставания со старым псом и десятилетия разных других тягот, которых не перечесть. Всевышний будет ветром звенеть в коши, пока все эти печали не рассыплются в Ольге на мелкие нотки первозданного Божественного счастья, из которого, я верю, и состоит на самом деле наша жизнь.
И когда Божий промысел во всей его красоте, силе и радости заиграет наконец в нас, опытных бойцах за мировую гармонию, тогда мы с гениальным иммунологом Олей зазвучим своими первозданными мажорными мелодиями, в которые превратятся наши противостояния со смертью. И тогда, я верю, Оля допишет свою прекрасную повесть о враче, который услышит светлую общеземную симфонию рождения и смерти, и отпустит безнадежно умирающую дочь назад к Богу светло и спокойно. Назад, во вселенское счастье, из которого, я верю, и состоит наша жизнь и смерть.
Божий малинник
Вопреки прогнозу Gismeteo о зверских проливных дождях сегодня вышло солнце, и, досмотрев за завтраком по видео отчаянный фильм с Де Ниро, я еду по чернику. А то больше месяца тут живу, а ягоду ела только с рынка – клубнику и черешню. Не дело.
По чернику я наладилась в лес за кладбищем, что по дороге к Нюте. Однако съезжая с кладбищенской горки, я разглядела наконец вдоль дороги созревший малинник, и тормознула у него велосипед. Малину я люблю больше черники. Малинник на взгорке страшно удобная вещь – первый, нижний слой я обобрала прямо стоя на дороге. Местные жители, курсирующие от коттеджей в Нютиных полях до Пушгор и обратно, видимо, так заняты делами, что ягоды не замечают. Пока я кормилась с куста, в поселок прошла толстая баба с дочкой, а к коттеджам испитой мужик, и всех их малина ничуть не волновала. А меня она взволновала страшно, и я полезла на косогор внутрь малинника, благо догадалась приехать в кроссовках и змеек могла не бояться.
Впрочем, змейки тут ужики, с желтыми «ушками». Они не кусачие и бестолковые – выползают на шоссе, где их давят своими авто невнимательные туристы и привычные местные, давят вместе с недотепами-лягушками,
