И читать книги, оберегающие покой. Большой реализм растет из тяжелых страданий. Но разве пожелаешь себе и ближним испытаний, которых можно не вынести?
Средневековый трубадур Бертран де Борн стремился поссорить друзей и сотворить бурю, когда видел, что жизнь вокруг него становится рыхлой, не позволяя рождаться сирвентам – боевым песням, прославляющим храбрость и героизм. Бертран де Борн умер бы от непонимания, узнав наших молодых писателей, раздающих товарищам комплименты, объединяющихся в группы по интересам, ищущих легкой и быстроисчезающей славы на ухоженных полях массовой культуры. Даже лучших творцов современной словесности преследуют демоны маскульта: фрагментарность и торопливость, клановость, успешность, себялюбие, выраженное в литературных автопортретах, и самый мрачный бес – страх одиночества, боязнь выпасть из обоймы, исчезнуть надолго, чтобы создать мир, который навсегда.
Возле реализма удобно. Сейчас наша литература пребывает именно здесь – в относительном комфорте, при весьма слабом интересе интеллектуального народа. Нет нового русского текста, от которого невозможно отказаться. О подлинном возвращении русского реализма мы сможем говорить, когда социально-духовный бунт и предсмертная депрессия, познание большого исторического мира и лирический эгоцентризм, разбросанные, например, по изолированным текстам Захара Прилепина, сойдутся в одной художественной вселенной, как это случалось прежде в великих русских романах.
Тогда будет побежден современный нарциссизм, призывающий любоваться собой и довольствоваться малым. Возможно, появится новый русский диалогизм – не отдельный риторический прием, а целостное, духовное сознание, в котором – вспомним Достоевского – присутствие последних вопросов сочетается с обсуждением житейских проблем, а умение слышать и понимать другого обязывает человека прояснить свою веру и следовать ее символу. Конечно, необходим талант. Но еще нужна воля писателя, который в современном литературном процессе пожелал бы двигать горами, а не заниматься мышиной возней для укрепления собственного имиджа.
Судьба вместо жизни: явление «Нового модернизма»
Романы Евгения Водолазкина «Лавр» и Максима Кантора «Красный свет»
Вертикаль и горизонталь
Вопреки прогнозам романы Евгения Водолазкина («Лавр») и Максима Кантора («Красный свет») «Национальным бестселлером-2013» не стали. Премия обошлась без этих текстов, предлагающих посмотреть на жизнь целостно, без кокетства и самодостаточных риторических игр. Современный человек изо всех сил хочет быть фрагментарным, мозаичным, не подвластным высшему суду, который должен появиться перед нами в зеркале художественного произведения.
Плевали мы на судьбу, на давление Неба и гнет истории, если вокруг радостно улюлюкает безостановочный карнавал, заставляющий увидеть в культуре сферу релаксации подуставшего от эгоцентризма
