– фуу-фии! – и умчалась в неизвестном направлении. Когда получу права, то тоже смогу лихачить на ее розовом фиате. И назову его Фуфи.
Я вошла в “зефирный рай”, положила самоучитель около кассового аппарата и осмотрелась. Мой взгляд привлек бабушкин чепец на вешалке рядом с зеркалом. Я сняла очки, надела его, расправила волосы и посмотрела на свое отражение. Мы действительно очень похожи с бабулей. Вот только, пожалуй, надо перестать есть столько сладкого и выше поднять голову. Как бабушка! Я выпрямилась, подняла подбородок и…
В этот момент я услышала, как дверь кондитерской брякнула колокольчиком, и в нее вошли двое молодых людей. Они напевали что-то знакомое до приятной дрожи в теле. Я спряталась за прилавок, наблюдая за вошедшими.
Первый был не очень высоким, с черными пружинами волос, одуванчиком обрамляющих узкое лицо. Когда он подошел ближе, я обратила внимание, что у него орлиный нос и белая ниточка шрама над верхней губой.
Второй был на полголовы выше товарища, с тёмно-каштановыми густыми волосами до широких плеч, обтянутых белой рубашкой, в темно-синих джинсах. О Боже! Этого не может быть! Кажется, он сошел прямо со сцены Сан-Ремо! И это его песня!
Они что-то говорили, но я мало чего понимала. В замешательстве искала очки, словно они могли мне как-то сейчас помочь! Вместо того, чтобы поискать в самоучителе подходящую фразу, в голове предательски крутилась песня, которую они напевали:
“Че’рти амо’ри нон фини’сконо
Фа’нно дей жири’ имме’нси
Э’ пой рито’рнано…”[20]
Черный одуванчик снова что-то проскрипел другу. Я подумала, что это могло быть нечто типа: «Похоже, наша Сандра сбросила лет сорок. Интересно, что она скурила?».
– Энцо, – слетело с тонких губ сгоревшего одуванчика, и он скривил рот в улыбке.
– Леонардо, – дружелюбно улыбнулся второй и протянул мне руку. Такая теплая, большая ладонь, а свет из сине-бирюзовых глаз зелеными амурами ныряет прямо в мое сердце, рассыпаясь щекоткой в животе. Похоже, они перестарались со стрелами, потому что в этот момент на кухне послышались грохот и женское оханье.
– Фасолина, я сейчас расплачусь! – Глаза Энн стали влажными. – Нельзя в моем возрасте становиться сентиментальной! Дьявол побери! Кажется, линзу потеряла.
– Ты тоже носишь очки? – удивилась я. Выходит, все-таки какой-то изъян у Аньки все же есть!
– Люди, которые хотят все контролировать, часто не замечают, что происходит у них под носом. – Она что-то поискала в сумочке, повесила ее на плечо и встала. – Когда я вернусь, хочу продолжения истории. Всегда завидовала твоему умению безбашенно влюбляться.
По возвращении из туалетной комнаты, Энн села на место, по-хозяйски разлила вино по фужерам, взяла свой в руки и, развалившись на диванчике, лениво попивая, промолвила:
– Не томи! Случилась ли между вами история?
Глава
Итальянский. “Certi amori non finiscono, fanno dei giri immensi, e poi ritornano…” (цитата из песни репертуара Антонелло Вендитти) – “Некоторые истории любви не заканчиваются, они идут огромными кругами по спирали, чтобы вновь вернуться”.
Итальянский. “I frari delle logge” – “Место встречи монахов”.
