здесь никого нет.
– Это вы нас имеете в виду? – засмеялся капитан.
Я находился в приподнятом настроении, чувствуя себя бывалым воином. Вспомнились кадры кинохроники, где всадники лихо запрыгивали на коней, ложась животом поперёк седла. Коротко разбежавшись, я ударился грудью о конский круп, так, что перехватило дыхание. В глазах у меня помутилось и, съехав с лошади обратно, я мешком рухнул на землю.
Мне потребовалось около минуты, чтобы прийти в себя. Отдышавшись, я с трудом залез в седло, цепляясь за ремни подобно пауку. Лошадь равнодушно жевала траву, не обращая никакого внимания на мои манипуляции.
И вот мы снова в пути. Покачиваясь в седле, я начинаю потихоньку дремать от убаюкивающей монотонности движения, но окончательно заснуть не даёт пулемёт, который приходиться контролировать. Ход мыслей медленно, но верно приобретает философское направление.
Неопределённость многих пугает, нарушая привычную линейность движения по жизни. Когда нет выраженной цели, человек легко теряет смысл действия, попадая в подвешенное состояние. Это происходит, если воспринимать жизнь, как прямую, на которой располагаются вехи нашего пути. Они играют роль маяков, показывающих направление. Без такого указателя мы в растерянности останавливаемся, озираясь по сторонам, и большинство пытается найти исчезнувший ориентир, дабы восстановить утраченную горизонталь.
Мы оказались в положении человека, лишённого привычной картины мира, и состояние неопределённости происходящего стало нашим постоянным спутником.
Всё-таки я едва не свалился с лошади, заснув на короткое время. Тело наклонилось вбок, и мне с трудом удалось сохранить равновесие. Вокруг по-прежнему было тихо и спокойно.
– Михаил Вольтович! – окликнул я капитана. – А куда мы направляемся?
Выпрямившись, Орлов оглянулся назад.
– А как вы думаете, поручик?
– Не знаю, – откровенно признался я.
– Хороший ответ. Представьте себе, я тоже понятия не имею.
– А, по-моему, нам всё равно, куда ехать, – откликнулся сзади Игнатий Клинович. – Земля круглая, поэтому выехав из одного места, рискуешь туда же и вернуться.
После непродолжительной паузы Муромцев задумчиво произнёс.
– Нет ничего нового под солнцем, есть лишь хорошо забытое старое.
Впереди показалась фигура одинокого человека. Он неторопливо шёл по обочине дороги, не обращая никакого внимания на стук копыт. Когда мы поравнялись, я обратил внимание на его одежду. Из-под длинной телогрейки выглядывали края оранжевого платья, и в сочетании с выбритой наголо головой в помятой фуражке, это производило странное впечатление.
– Приветствую тебя, мой буддийский брат, – весело произнёс капитан, натягивая поводья. – Куда держишь путь?
Человек остановился, повернувшись к нам лицом.
– Вы весьма проницательны, – улыбнулся он в ответ. – Я монах одного из монастырей в Танголии.
