что я говорю об ортодоксальных евреях, квартирующих в Меа-Шеарим, живущих на наши с вами налоги, паразитирующих на трудовом народе, не дающих нормальным людям спокойно ездить по субботам и есть свое сало, голосующих по команде за свои партии, вынуждающих всех остальных поддерживать только им выгодный статус кво, прогоняющих женщин на задние сидения в автобусах… Нет, конечно же нет, я говорю о других, о тех, кто каждое утро встает ни свет ни заря, чтобы выпросить у Всевышнего милости для нас всех на грядущий день, и даже чтобы выпросить у Него этот самый день. О тех, кто поддерживает в рабочем состоянии кирпичики этого Мира – буквы Торы, трижды в неделю вынимая их из пыльных шкафов самого нижнего мира Вселенной, сдувая пыль с их мантии и короны и вознося их своим голосом к Истоку, где они черпают энергию жизни и проливают ее на нас всех, черпают и проливают… О тех, кто никогда не выходит из своего узкого мирка, называемого условно Бней-Брак или Меа-Шеарим, или даже Бейт-Шемеш, не потому, что все они поголовно больны страхом открытых пространств, а совсем-совсем напротив – потому что за стенами их собственного огромного, необъятного мира, в наших «светских» тесных улицах и коридорах, они все умерли бы от клаустрофобии и задохнулись бы от недостатка необходимого для их жизни особого Вселенского эфира. Даже я порой без него задыхаюсь, хотя, казалось бы, так хорошо уже приспособилась… Ну ладно, обо мне чуть позже, пока еще немножко о них.
Сегодня в Истинном Иерусалиме царил праздник. Его жители, одетые как на подбор, служители Армии Всевышнего, плотной веселой толпой, с детьми и младенцами, двигались по улице Агриппас. Сегодня был один из дней праздничной недели Песаха, и они радовались и танцевали, и держали на руках своих маленьких мальчиков и девочек, несущих воздушные шары – частично видимые, а частично – ощущаемые, заполненные тем самым Вселенским эфиром. Их было много, гораздо больше, чем вместила бы улица Агриппас там, внизу, в обычном Иерусалиме. Они несли с собой праздник, свой и наш праздник, и через них он лился в наш мир.
После промежутка в несколько долгих Бог весть чем заполненных лет, я оказалась на рынке Махане Иегуда, расположенном в Истинном Иерусалиме, и глубоко-глубоко, долго-долго вдохнула, чтобы сразу вобрать в себя весь этот запах, все это счастье, все самые лучшие дни моего прошлого, которые я провела этом месте Истинного Мира.
Я прошла через рынок. Дальше – направо по улице Яффо, неожиданно просторной, не похожей на себя, новой Яффо, где по-царски неторопливо движется Трамвай. И вот уже заполненная праздничной толпой улица Бен-Иегуда. Когда я вырасту большая, ой, ну, то есть, когда я смогу полностью осознать свою суть, я буду жить именно здесь, на Бен-Иегуда, в каком-нибудь крошечном съемном углу с высоченными, достигающими Небес, потолками. И не спрашивайте, куда же я при этом дену с таким трудом добытую у судьбы собственную квартиру в Хайфе. С квартирой в Хайфе все в порядке, я собираюсь в ней жить, стареть и умирать. Я же не говорю,
