существующие границы и утрачивать их. Аналитик, по образному выражению Джи, должен попадать в одну «яму» с пациентом и выбираться оттуда вместе с ним, а не давать ему указания, стоя на краю ямы (Джи, 2006).
Вернон Йорк разводит понятия «границы» и «барьеры» по критериям «гибкость/фиксированность», «проницаемость/непроницаемость» и др. Барьеры в таком понимании имеют отношение к «психологии исключения»: чувствам ненависти и зависти, власти и доминированию, идеологии вторжения и защиты, расщепления. Границы же, напротив, относятся к «психологии включения»: смысла и заботы, зависимости и двойственности, символичности и объединения (Yorke, 1993). Генрих Фиртц подчеркивает парадоксальность аналитической рамки, заключающуюся в том, что формальная структура служит фоном для ускользающего и текучего психического содержания, помогая сместить процесс с периферии к центру жизни пациента (см.: Самуэлс, 1997).
Важно указать, где происходит это эластическое изменение рамки – в сохранном vas bene clausum, неизменном аналитическом пространстве. Парадоксальность природы аналитических границ возвращает нас к сформулированному в предыдущем разделе положению о полевой природе рассматриваемых явлений. Мы можем видеть аналогию постоянно-непостоянной природы аналитической рамки с природой «растяжимого» морфического поля в концепции Шелдрейка: несмотря на эластичность, форма (воплощенность) остается неизменной. Стайн, описывая место, занимаемое глубинной психотерапией в современном культурном мире, называет его «трансформационным полем» (Стайн, 2009). Отвечает за это поле, как мы помним, трансцендентная функция – наша автономная трансформирующая сила, помогающая нам стать такими, какими нас задумал Всевышний (Wirtz, Zöbeli, 1995).
Условием сохранения рамки, с точки зрения аналитической техники, является поддержание профессиональной позиции (установки). Наиболее плодотворный подход к концептуализации аналитической установки основывается на идее разделения символического и конкретного. Различение символического и конкретного – одна из основных профессиональных функций аналитика. Ведь как раз символические отношения дают возможность эффективно работать с переносом – контрпереносом, предоставлять пациенту возможность вновь пережить и проработать прошлые травмы в защищенном пространстве. Патрик Кейсмент подчеркивает, что в попытке конкретного удовлетворения желаний пациента в переносе, например, в случае поддержки на физическом уровне, происходит смешение символического и конкретного. Это означает «узаконивание» для пациента возможности конкретного получения желаемого от аналитика, что лишает его аналитического пространства, где можно свободно проигрывать различные аспекты отношений без опасений их конкретной реализации (Casement, 1991, p. 279). Марио Якоби использует замечательную метафору для описания последствий такого смешения конкретного и символического: аналитик, выходя из своей профессиональной роли для реального удовлетворения желаний пациента,
