в праздник», и заставляло его актуализировать соответствующие поведенческие навыки» (Михайлин, 2005, с. 277). Для античного политеистического мировидения каждая культурно маркированная зона имела религиозно-нормативное обоснование, воплощенное в соответствующих божествах. Монотеизм произвел радикальную трансформацию этого мировидения: стало необходимо соотносить свое поведение с более или менее единой системой моральных норм, не зависящих от ситуативной обусловленности и соответствующих данной пространственной зоне поведенческих паттернов. Это объясняет, по мысли Михайлина, невротичность современного человека, вынужденного вытеснять конфликты, порожденные принципиальной несовместимостью «прикладных» кодов и норм. Вместе с тем монотеистическая трансформация культурного пространства имела и позитивный смысл. Необходимость быть в состоянии «перманентного тюнинга» в отсутствии заданных механизмов переключения при переходе из зоны в зону резко увеличило адаптационные возможности человека, расширило границы его сознания (Михайлин, 2005, с. 457–458).
Можно говорить об определенной «политеистичности» бессознательного современного человека – той реальности, с которой мы имеем дело в анализе. Поэтому законы обустройства античного культурного пространства во многом применимы для организации аналитического пространства, маркированного символически – терапевтического теменоса.
Итак, отталкиваясь от идеи Стайна, можно представить себе, что есть два аналитических пространства (точнее, «два в одном», т. е. двуединое пространство). «Малое» пространство можно сравнить с реальным перегонным сосудом алхимика, имеющим обозначенные «стенки», которые должны быть достаточно прочными, чтобы выдерживать давление происходящей в нем реакции. Обозначим это «малое» пространство привычным термином «контейнер». Границы контейнера четко обозначены в этических кодексах и обусловливают поведенческие коды для участников аналитического взаимодействия, аналогичные пространственным кодам в античных культурных пространствах. «Большое» пространство имеет принципиально иные характеристики: в нем проходит символическое психическое взаимодействие пациента и аналитика, протекает собственно анализ. Это пространство – теменос. Психике, взаимодействующей на глубинном уровне с другой психикой, тесно в формализованном пространстве контейнера. Она стремится за его пределы и в реальности функционирует в теменосе. Однако профессиональное эго должно оставаться в контейнере, в пределах заданного пространственно ориентированного поведенческого кода[21], выдерживая попытки вытянуть его за пределы контейнера не в символическом, а в конкретном смысле, поскольку это ведет к инцестуозным отношениям и потере профессиональных функций. Более подробно мы рассмотрим эти проблемы ниже. Однако «видеть» аналитик должен за пределами контейнера, в границах теменоса, чему и призвана способствовать супервизия
Для психоанализа в качестве такого кода выступает этический кодекс, предоставляющий аналитику «интеллектуальную опору» на периоды эмоциональной слепоты, порожденной переживанием бессознательной идентичности, которое способствует ослаблению эго» (Джи, 2006, с. 242).
