и вам нечего этому «так» возразить, кроме «ты же сама падаешь, я тут ни при чем», кроме «я тут пришел к тебе со своим обожанием, а ты мне мозг выносишь своей неврастенией», кроме «я вообще занят, пусть сама разбирается, я ей в няньки не нанимался, я ее обожать хотел, а она ведет себя как ребенок опять». Все? Закончилось обожание?! Поздравляю! Вы побили предыдущий рекорд в два часа.
– Нет, конечно. Я вас любую обожаю. Некоторые ваши поступки нет, но не вас.
Это была обезоруживающая инъекция, от которой голос напрасно силился подобрать противодействие:
– Да, да, это психологи так рекомендуют с капризными детьми беседовать. Знаем, проходили, – шаря по пустым бойницам в пересохшем горле, голос жаждал живительного примирения.
– Мне не рекомендовали. А что вы делаете?
– Вы, видимо, хотели сказать «я всё в очередной раз понял, не сердитесь на меня, я к вам очень скоро приеду и запишу вам сколько угодно своих голосов? – в ожидании окончательной капитуляции шелестел бережно скручиваемый в тугое кольцо кнут.
Последовавшее аудиосообщение вдохнуло жизнь в самые нижние ноты удовольствия и хриплым эхом отозвалось в животе. Запись была прослушана еще несколько раз:
– Зачем вам мои голоса, Кира? Что вы собираетесь с ними делать?
Repeat:
– За-чем ва-аам мои-ии, голоса-а, Кира? Что-о вы собира-ааа-ете-ееесь с ними-и де-ееее-лать?
Repeat:
– За-че-ееем ва-ааааам мои-ии….
Волны голоса Германа замедлялись и резонировали в каждой ее свободно мыслящей клетке, обостряя органы чувств, провоцируя легкие вкусовые, тактильные и визуальные галлюцинации. Достигнув наконец глубины глубин, они вырвались наружу стоном и печатным сопровождением:
– Смею предположить, что моя реакция на твой голос равноценна твоей реакции на мои трусики.
Выдав в эфир это дерзкое сравнение, Кира тут же вообразила Германа в офисе, без стука входящего в ее кабинет, демонстрирующего подаренные ему сто лет назад ее же трусики со словами: «Ничего нет равноценного». Фраза эхом заметалась в лабиринтах воображающей, погружая ее всё глубже в новую сцену. Кира вмиг заключила наглеца в свои фирменные объятия, в прыжке обхватывая его ногами и руками, на ходу блокируя самоконтроль, подчиняясь первобытным алгоритмам лимбической системы.
– Рыыырррррр, – завороженная вслух спугнула наваждение и резюмировала в отправленном сообщении:
– Нет. Я бы точно не смогла с вами работать.
Затем воспроизвела про себя загугленный подходящий отрезвляющий контекст:
«На языке науки, любовь – это древний коктейль из нейропептидов – молекул, которыми нейроны "общаются" между собой. С точки зрения эволюции, любовь – это поведение, способствующее появлению и сохранению чувств, которые, в свою очередь, помогают размножаться и выживать».
Продолжать род, когда тебе за сорок и
