в день, когда Герман увлеченно рассказывал ей про знаменитую линию Маннергейма, о которой спутница на тот момент не имела ни малейшего представления:
– Ну, ты же в курсе, как его полное имя? – немного заносчиво предположил он, пряча свои истинные намерения за невесомой оправой.
– Нечестно спрашивать меня то, о чем мне можешь рассказать только ты, – смутилась девушка от его высокоинтеллектуального захода в прогулочную беседу одноклассников по дороге домой.
– У него крутое имя: Карл Густав Эмиль Маннергейм, – закидывая ее рюкзак на второе плечо, продолжал умник.
– Дворянин, отслуживший двадцать лет в русской армии, несостоявшийся первый президент и главнокомандующий ВС Финляндии. Это в его честь назвали комплекс оборонительных сооружений между Финским заливом и Ладогой. Внушительная была оборона, целых сто тридцать километров. Ее строили всё третье десятилетие 20-го века, чтобы сдержать возможный удар со стороны СССР.
Карл Густав Эмиль Маннергейм. Как же это было давно, больше двадцати лет прошло, а она могла повторить всё слово в слово. Мысли скользили по улочкам памяти и переплетались с ритмичной мелодией. Автопоток окончательно встал. Кира улыбалась отражению в зеркале, поправляя прическу».
Ника открыла почту, прочитала отрывок, полученный полчаса назад от Савы, и ей не терпелось ему возразить:
– Мне точно не хочется в труде между морем и садами, – строчила она в чате мессенджера, – мне хочется, чтобы Герман ее простил, чтобы он оказался именно таким, каким она его придумала, чтобы они смогли всё преодолеть и быть счастливы, но чтобы никто при этом не пострадал, особенно дети.
Ответ не заставил себя долго ждать. Сава захлопнул духовку, в которой уютно томились печеные овощи, и начал игру:
– А за что простить-то? Что случилось между ними?
Ника любила, когда собеседник, зная правила, принимался сочинять на ходу, убедительно подхватывая заданную автором тему:
– Что случилось? Так вот в пару фраз и не уместишь все, что случилось. Кире казалось, что всё могло бы быть иначе, и оно было бы, но, видимо, еще хуже. Она же сама выдумала эту воображаемую царапинку и расковыряла ее до кости.
– Не выдумала. Помнишь Митю, всё же с него началось в пятом классе? Помнишь, нравилась она ему, а он таскался за ней? Помнишь, как перед началом урока… Как ее зовут, кстати?
– Я называю ее Кирой. Как тебе такое имя?
– Хм, редкое имя для того времени. Видимо, в честь Киры Шемаханской из «Чародеев»?
– Или Киры Найтли.
– Договорились. Так вот, помнишь, вертелась она с Катькой у доски? Биологичка сделала им замечание, но баловство не проходило. Тогда Митька подошел сзади, обхватил Киру поверх рук, развернул к себе, а отпустил на мгновение позже. Такое вот случилось первое бесцеремонное мужское вторжение.
– Допустим, и что дальше?
