с цветами! Освободители! Король Жером, братец наполеоновский, принял ключи от города… – мокрой шапкой вытер хлюпнувший нос, вздохнул.
– Ты сам-то из Гродно? – высокий парень в простой дорожной одежде с длинными светлыми волосами, затянутыми вкруг головы ремешком, не обращая внимания на дождь, седлал чёрного, как смоль, коня (тот оскалился было на снующие руки, но парень с усмешкой отпихнул его морду), затягивал подпруги, проверял дорожные сумки. Казалось, он совсем не слушал стенания мужичка. Однако его вопросы и встречные замечания говорили об обратном.
– Не, из предместья я. Да что ключи… так, парадность одна. Вокруг Гродно никаких ворот давно нет, без надобности. Ни отпирать, ни запирать нечего.
– А сам, небось, тоже обрадовался «освободителям»?
– Дык… чаво уж… все цаловались, праздравлялись: избавление от москалей. А местные гандляры, все как один жиды, с ходу взвинтили цены на продукты.
– Торгаши что ль? – светловолосый незнакомец похлопывал жеребца ладонью по морде, успокаивая.
– Ну. Эти во всём выгоду сыщут. Да таперича всё одно, – он безнадёжно махнул корявой пятернёй. – Как нагрянули хранцузы с поляками да с немцами, ровно саранча, в один час все предместья разграбили. Вымели дочиста. Провизию запасённую, одёжу, струмент – ничем не побрезгали. Скотину, лошадей угнали. А что взять не взяли – истребили: двери, окошки, мебель. Нарошно порушили, штоба, значится, знали, кому в пояс кланяться. Я в одночасье стал голытьбой. А ихняя кавалерия на корма лошадям скосила весь крестьянский хлеб. Колос тока начал половеть, зёрна ишшо молочные. Как жить таперь? Хто защитит? Рази хранцуз сжалится?
– А ты бы цветы им преподнес да ключи от амбара, – парень легко вскочил в седло, откинул волосы за спину.
– Э-эх! – выдохнул обречённо мужик, рука с шапкой повисла. Он покосился на трёх русских офицеров верхо́м, которые посторонились, прижавшись к Торговым рядам, пропуская телегу, доверху нагруженную скарбом да прикрытую рогожами от дождя. – Вольно́ судить стороннему, кто в шкуре моей не бывал. Вот ты, откель будешь?
– Я из Сибири пришёл. Тебя, дурака, от «освободителей» защищать.
– Эвона! – удивлённо открыл он рот, потом пригляделся, подозрительно прищурился: – А почто необмундирован?
– Здесь, в Новогрудке, найду своего командира… а ты что же, свободу без амуниции не признаёшь?
Мужик вздохнул и побрёл по раскисшей дороге, подставляя дождю слипшиеся на макушке волосы, не надевая шапки, оглянулся, бросил через плечо:
– Да хто её видал-то? Можа, и нету её, свободы энтой, вовсе.
Офицеры переглянулись и, обогнув парня, который разворачивал жеребца, лёгкой рысью направились к центру, мимо костёла францисканцев к большому каменному дому. Там расположился Багратион со своим штабом, прибывший утром из Волковыска. У дверей дома штабные офицеры проводили опрос визитёров,
