В связи с ростом уровня грамотности и образования (а в этой сфере правительство вело довольно интенсивную деятельность: открывались новые высшие и средние учебные заведения; проводилась работа по подготовке педагогических кадров; создавались и издавались учебные пособия и т.д.) возникла довольно значительная потенциальная аудитория (достигавшая, по нашей оценке, нескольких десятков тысяч человек), которую интересовали эти вопросы и которая хотела бы обсуждать их.
Однако возможностей для печатного и публичного устного обсуждения политических проблем в стране почти не было (если не считать светских салонов и дружеских кружков, поскольку в клубах, научных и литературных обществах политические и идеологические вопросы не затрагивались). Американский историк А. Мартин справедливо отмечает, что «российские подданные могли участвовать в практическом управлении страной путем чиновной, военной или придворной службы, но в этой среде приходилось действовать в идейных рамках существующей системы, не обсуждая идеологические или даже государственные вопросы принципиального характера. С другой стороны, они могли поднимать такие принципиальные вопросы через литературу или журналистику, но там обсуждались – уже хотя бы по одним цензурным соображениям – главным образом отвлеченные, теоретические, далекие от злободневной политики темы»72.
В этой связи следует рассмотреть вопрос о наличии общественного мнения в ту эпоху. О существовании общественного мнения можно говорить только тогда, когда мнение выражается и обсуждается публично, то есть когда сформировались соответствующие институциональные каналы, прежде всего пресса. Поэтому применительно, скажем, к обсуждению художественной литературы или исторических трудов можно говорить о наличии общественного мнения в Николаевскую эпоху: в стране существовал ряд частных литературных изданий, и рецензии на книги, нередко противоположные по оценкам и интерпретациям, появлялись во многих из них. Однако внутриполитические вопросы, и не только такие ключевые, как судьба крепостного права, ограничение власти императора и т.п., но и сугубо частные, мелкие обсуждать в прессе запрещалось. В значительной степени это касалось и внешнеполитических вопросов. Более того, в течение долгого времени даже не позволялось печатать отзывы на спектакли в императорских театрах (а других театров в столицах не было), и только в 1828 году после долгой и упорной борьбы Ф.В. Булгарин добился такого права73. Т.В. Андреева утверждает: «Несмотря на то что в николаевскую эпоху не было публичных форм его [общественного мнения] выражения, негласные и опосредованные – продолжают существовать. Наиболее распространенными из них были всеподданнейшие письма с приложенными записками, перлюстрация и отчеты III отделения»74. Можно согласиться с тем, что указанные каналы были для властей источником сведений о настроениях и мнениях подданных, но рассматривать
См.:
