объясняем по ночам,Как надо мстить… Они глухонемые
И безразличны к сбивчивым речам.
«Всё состоит из времени, воды и пыли…»
Всё состоит из времени, воды и пыли.
Мы без этого бремени
Летели бы, плыли,
Падали бы потом или
Взмывали, висли,
Те, о ком мы подумали,
Cостоят из мысли.
Когда мы идём по улице,
Сидим на стуле,
Когда мы хотим зажмуриться,
Когда уснули,
Когда проснулись в поту или
Томимся снами,
Те, о ком мы подумали,
Следят за нами.
Что-то от нас ведь надо им…
В пути старея,
Мы так медленно падаем,
Могли— быстрее.
Нету другого дома им.
Мы— их владенья.
Те, о которых думаем,
Нам длят паденье.
«Когда ты молча борешься с газетой…»
Когда ты молча борешься с газетой,
Стремясь сложить её и сделать меньше,
И кажется, тебя теперь за это
Не любит большинство мужчин и женщин
В автобусе… И если ты простужен,
И кашляешь, и не остановиться,
Поверь, ты никому такой не нужен.
Не проверяй, не взглядывай на лица!
Когда молчишь ты, сжавшись, как перчатка,
Ещё с весны забытая в кармане,
Ты выглядишь совсем смешно и гадко.
Не выходи, скрывайся на диване.
В какой-нибудь тетрадке сокровенной
Пиши себе своё: «Устал. Довольно…»
Твой средний ум, твой рост обыкновенный,
Неинтересный твой дневник подпольный…
Вся жизнь твоя натянута на пяльцы,
Кто вышивал по ней, должно быть, злился,
Он исколол себе, наверно, пальцы.
Какие злые получились лица!
То самое газетное шуршанье,
Паренье над страницей и строкою,—
Твой звёздный час, твой миг непослушанья.
Как будто там написано такое!
«Прошлое очень подвижно. Оно спешит…»
Прошлое очень подвижно. Оно спешит,
Смешно суетится, курит по пачке в день.
А к настоящему каждый из нас пришит
И вместе с ним потихоньку уходит в тень.
Медлительней настоящего времени нет,
Особенно осенью, в золотые дни,
Подолгу стоишь на жёлтый и красный свет—
Одно плечо на свету, другое— в тени.
Любим. И взглядом любящим облучён.
Смешон: плечо— в тени, плечо— на свету.
И таким доверием времени облечён,
Что позволяют тебе дремать на посту.
Будущее опускает свой капюшон,
Оставляя тебе обзор на два шага.
Ты, как Солнце планетами, страхами окружён,
Марс косится красным глазом врага…
«По всякому сору, разбросанному по углам…»
По всякому сору, разбросанному по углам,
по всему, что зовут рассыпчатым словом «хлам»,
узнаешь по утрам себя, родной бедлам.
Хромосомы
