спустя столько лет.
Еще одним из этих обычаев было то, что в первый день празднования Рождества в каждый год во время главного богослужения – один мальчик, должен был взойти на кафедру, чтобы прочитать пророчество Исайи.
9 стих 2 спеть со стихом 7*.
(2 Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет.
7 Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это. * (Прим. перевод.)
Все это он делал сам, под мягкий аккомпанемент органа. Для этого требовалось храбрость, и органист нередко приходил на помощь маленькому певцу, чтобы не дать ему растеряться.
Я тоже пел это пророчество, и точно так же, как собрание слышало его от меня, оно до сих пор действует на меня и звучит во мне вплоть до самых далеких кругов моих читателей, хотя и другими словами, между строк моих книг.
Любого, кто, будучи младшим школьником, стоял на кафедре и пел бодрым высоким голосом перед слушателями, что появится яркий Свет и отныне не будет конца миру, того эта звезда сопровождает в жизни, если, конечно, он сам не противится этому Вифлеему, и которая продолжает светить даже тогда, когда все остальные звезды погаснут.
Любой, кто не привык смотреть глубже, вероятно, теперь скажет, что и здесь я натолкнулся на одну из точек, в которой крепкие опоры одна за другой были выброшены из-под моих ног, так что, в конце концов, я полностью мысленно вынужден был парить в воздухе.
Но как раз ровно наоборот. У меня ничего не отняли, но было дано очень, очень много – никакой поддержки и защиты от земли, а только веревка, достаточно прочная и твердая, чтобы спастись на ней, если откроется подо мной бездна, от которой, как утверждают фаталисты, я был зависим с самого начала.
Сейчас, когда я начинаю говорить об этой бездне, я вхожу в те области моей так называемой юности, в которой находились и лежат до сих пор болота, от них и поднимались все туманы и все яды, через них моя жизнь и стала для меня непрерывной, бесконечной мукой. Эта бездна имеет свое определение, так что я могу назвать ее точным именем – Чтение.
Я не упал в нее внезапно, нечаянно или неожиданно, но спустился в нее шаг за шагом, постепенно, медленно и сознательно, осторожно направляемый рукой отца. Конечно, он знал не больше моего, куда нас заведет этот путь.
В первую очередь я прочел сказки, затем книгу о травах и иллюстрированную Библию с пометками наших предков.
Затем последовали различные школьные учебники старые и новые, те, что были доступны в городе.
Потом отец позаимствовал самые разные другие книги.
И кроме этого, Библия. Не подборка библейских историй, а целая, полная Библия, которую я неоднократно перечитывал в детстве, от первого до последнего слова, полностью со всем, что в ней было.
