отправлялись в ссылкуза то, чтоб что-то поменять
в России. Следом жёны пылко
спешили верность сохранять.
Созвездьям, за мечту сгоревшим,
Бог подарил извечный свет.
Он в покаянье любит грешных.
Одоевский, а ты поэт!
А Лермонтов?! А грешник Пушкин?!
У них из золота перо.
А нынче – ушки на макушке:
таким поэзия – зеро.
Родина
В чужой стране ждать только милость.
Не лучше ль счастья ожидать
в родной стране, где жизнь случилась,
само дыханье благодать.
Но в этом перед богом повинюсь
Не для того ль кровь русская дана,
не для того ль в моей крови звон стали,
чтоб выпить чашу горечи до дна,
познать науку доблести вначале?
Кто знает лихо боя испокон,
вспять обернул врага на поле брани,
в народе на бессмертье обречён —
убьют его (неважно!) или ранят.
Я вижу в сече самого себя.
Звон стали всюду переходит в скрежет.
Наводит ужас, душу холодя,
распахнутая рана с кровью свежей.
Не губы мне врага – глаза кричат!..
Копьём прошит я так вот с перепугу.
А мой удар наотмашь от плеча
нанёс я не врагу, казалось, другу.
«Ну, кто тебя просил убить нас двух:
копьём один, другой мечом наотмашь?!..»
Уйдя в себя, я напрягаю слух
и слышу стон – в смертях и сам хорош я.
Но в этом перед Богом повинюсь.
Незваный гость татарин лучше немца.
«Кто звал тебя с мечом прийти на Русь?» —
сойдя с коня, гляжу на иноземца.
Лютый холод гонит ветер
Ночь темна. Лишь только светит
в небе полная луна.
Лютый холод гонит ветер.
До земли накренена
в золотых кудрях осинка,
ей ли гибкость занимать,
ей такое не в новинку.
Мне осталось вспоминать
мать, отца, мои семнадцать —
боль, как в грудь воткнули нож!
Это надо постараться:
холод, ночь, а не уйдёшь.
Не уйдёшь от светлых мыслей,
от щемящей боли, слёз;
упирается всё в числа,
а такая боль всерьёз.
Ветер, ночь, луна и стужа.
Безысходная пора.
Скоро, скоро снег завьюжит:
спать не буду до утра.
Буду думать на постели
обо всём и обо всех.
И такая ж ночь в метели —
скрипы ставень, плач и смех.
Только жил в душе я с верой
Вижу стог, и слава богу —
жизнь рождается опять.
За ушедшее тревога,
его стоит вспоминать.
Пусть во многом иллюзорный,
но маячил идеал.
Барабаны были, горны,
вслед
