сердце не билось. Единственным источником света были резервные химические лампы, встроенные в стены. Слепо таращились потухшие разбитые экраны.
В детстве я любила здесь играть. Все эти разноцветные огоньки – я воображала их диковинными светлячками, которые водились в дебрях мифических джунглей. И не беда, что я плохо представляла себе, что такое эти «джунгли» (что-то тёплое, зелёное), воображение смело заполняло пробелы. Я давала лампочкам имена, а моим любимым огоньком был лиловый – такой яркий, что если приложить к нему палец, тот тоже становился лиловым и светящимся.
«Колыбельная», мой глупый старенький кораблик. Это прапрабабка Лии Рут дала ему имя, потому что гул двигателей так славно усыплял её по ночам.
Меня начала бить дрожь. Дыхание вырывалось из груди судорожными всхлипами.
Просто реакция на стресс. Это нормально. Это пройдет. Главное – не растеряться.
Инженерный отсек в корабле – самая неудачная часть, где можно оказаться в моей ситуации. Здесь совершенно ничего нет: ни оружия, ни одежды. Разве что если механик, спустившийся сюда, чтобы проверить систему, забудет что-нибудь – фонарик или недоеденный бутерброд или очки (Анн вечно забывал перчатки, потому что снимал их во время работы и бросал где попало).
Я споткнулась обо что-то – белый цилиндр, припаянный к стене. Набор первой помощи! Такие штуки в кораблях на каждом шагу. Отвинтив крышку, я выгребла содержимое: бинт, крошечный пузырёк-антисептик, мазь от ожогов, обезболивающее средство, пластырь, миниатюрные ножницы.
Затолкав в горло пару таблеток от боли, я худо-бедно обработала рану на руке. Снегом оттёрла с кожи кровь. Стены корабля ещё хранили в себе остатки тепла генераторов, но это ненадолго. Скоро холод проникнет в тело, отыскивая невидимые лазейки, прошивая кости тонкими иглами. И скоро, притом, это мягко сказано.
– Так, – сказала я вслух, – теперь нужно оружие.
Лезвие ножниц было длиной с фалангу моего мизинца. Не самый лучший вариант, но раз уж ничего другого нет, то и это сойдёт.
Перебинтовала ладони, прижимаясь спиной к ещё тёплому кораблю. Я уже прикидывала, насколько трудно будет разорвать обшивку кресел, чтобы соорудить что-нибудь похожее на обувь (как будто это спасёт меня от обморожения!), когда ветер донёс до меня звук мотора.
В военной академии нас учили распознавать виды транспорта на слух, но я так и не добилась в этом деле совершенства. Мотор был небольшой. Его звук резкий и глухой, похожий на сухие хлопки трещотки. Четырёхместный воздушный ялик? Или двухместный? Я не была уверена.
Нужно скорее спрятаться. Взгляд лихорадочно метнулся по разгромленному отсеку, и остановился на вентиляционном отверстии с торчащими из него выгнутыми лопастями винтов. Укрытие не ахти, но времени привередничать не оставалось.
Мотор гудел уже совсем близко, и сквозь шум я услышала голоса
