ему легко: силён он и в астрономии и философии, но, возможно, более склонен к врачеванию, как когда-то дал себе клятву. Я напишу письмо придворному лекарю Евфросиану в столицу Византии, куда и поедет Ваш сын.
Лицо Евсторгия повеселело, он велел подать ещё вина, а вместе с ним дал распоряжение позвать Пантолеона.
Юноша без промедления явился перед отцом, поклонился почётному гостю и ожидал дальнейших вопросов.
Он очень изменился с тех пор, как в первый раз пришёл в обсерваторию в сопровождении своего отца, вырос; в походке, голосе и манерах появилась уверенность, в глазах – негасимая вера в молодость и свежие силы, которыми он и обладал.
– Сын мой, завтра ты уедешь с письмом из Никомидии, чтобы встретиться с будущим учителем твоим. Я даю тебе всего день, чтобы ты попрощался со своими друзьями, ибо хочу исполнить волю твою, и ты сделаешься целителем.
Феофан увидел, что хотя юноша и обрадовался, но всё же оставался грустен и молчалив.
– Ходишь ли ты к молодой гетере, что живёт рядом с обсерваторией? – спросил он.
– Хожу, – Пантолеон смутился, но к своему удивлению не заметил неодобрения на лице отца.
Евсторгий только улыбнулся и сказал:
– Тебе придётся расстаться с этой девушкой.
Пантолеон, также, молча вышел, слёзы душили его, однако он сдерживал их внутри своей души.
Он не помнил, как добрался до дома гетеры, которую звали Раис, как положил на её стройную грудь свою кудрявую голову и разрыдался.
Она молча успокаивала его, затем провела в комнату и подала пиалу с каким-то крепким горячим напитком, дарующим спокойствие и уверенность.
– Неужели мы больше никогда не увидимся? – спросила девушка.
– Отец желает, чтобы я покинул Никомидию. Я куплю там новый дом, если ты поедешь со мной.
Раис покачала головой:
– Нет, я – простая гетера, а ты станешь известным лекарем; моё место – здесь.
Он долго смотрел на неё, затем обнял и поцеловал в губы, но это был прощальный поцелуй.
Не помня себя от печали, Пантолеон встал и вышел, чтобы уже никогда не возвращаться в дом красавицы Раис.
В ночь перед отъездом он видел сон, где древние боги Византии и Рима смеялись над ним, затем всё это рассеялось, и он увидел Лучезарного.
2
…Рим поразил Пантолеона своим великолепием и величественностью. В отличии от провинциальной Никомидии это был, действительно, город богов, где собрался весь цвет византийской аристократии, и Пантолеону с трудом верилось, что когда-то легендарный Рим вскормила капитолийская волчица, памятник которой был сооружён на холме и величественно возвышался над остальным городом.
Сопровождавший его раб – старый грек Дионисий с серьгой в ухе знал город вдоль и поперёк, ибо когда-то родился здесь, но покинул
