глаза…»
Нуртай в последний раз ударил по струнам и замолк. Ребята кисло переглянулись. Аплодировать никто не спешил.
М-да. Сермяжная правда размазала наши надежды по асфальту. Занавес, что называется, медленно опустился. Мы поняли, что нам так и придется почивать на лаврах чужих творческих достижений.
И тут – телеграмма. В правление совхоза. Из райкома. На имя директора. Так, мол, и так, приглашаем коллектив ВИА совхоза «Первомайский» «…принять участие в смотре-конкурсе художественной самодеятельности, посвященном 60-й годовщине Ленинского комсомола».
По такому случаю нас заставили вырядиться в строгие костюмы: черный верх, белый низ.
Мы стали похожи на королевских пингвинов. Как вариант – на похоронный квартет.
Выделили автобус.
Есен-ага, провожая нас, твердо сказал:
– Если выиграете – купим новую аппаратуру. Обещаю.
И мы поехали. На совхозном «пазике». С нами – группа поддержки. Преданные фанаты.
А дело было уже к осени.
И тут, за два дня до конкурса, произошла натуральная диверсия. По-другому я случившееся назвать не могу.
Нуртая неожиданно вызвали в военкомат и обрили наголо. Буквально под чеснок. Он, конечно, пытался сопротивляться, но там люди военные. Про искусство ничего не знают. Живут по уставу.
Короче, когда он в таком виде заявился на очередную нашу репетицию, в зале, что называется, повисла мертвая тишина. Примерно такой же сценой заканчивается спектакль «Ревизор».
– Мама! лишь вырвалось у Суслика.
– Нет, это я, – ответил Нуртай и цветисто по-шоферски выругался.
А что прикажете делать? Не отменять же выступление из-за нур-таевской плеши. Да и как директору объяснишь? Он – человек земной. Не поймет.
Короче, судьба постучалась в наши двери – и мы решительно рванули ей навстречу.
Приезжаем, значит, в райцентр. В районный Дом культуры с колоннами и балюстрадой.
Народу-у-у – не продохнуть!
В кулуарах – суета. Все бегают, носятся. Какие-то оркестрики, разодетые в пух и прах, какие-то танцевальные ансамбли™, балеринки, понимаешь, на тонких ножках, хор мальчиков с ангельскими голосами, дородные тетки в кокошниках, грузины в национальных камзолах… И все держатся как-то солидно. Видно, что бывалые. У всех свои руководители. Дирижеры во фраках. С палочками. Один даже в пенсне. И все друг с дружкой здороваются. Чмоки-чмоки. Как поживаете? Да как вы прекрасно выглядите! ..
Боже мой!
Междусобойчик такой у них, значит.
И тут – мы. Печенеги с гитарами. И на нас ноль внимания. Никто даже не замечает. Ясный перец – чужаки.
В зале – мильон людей. Набилось под завязку.
Наши болелы устроились на самых задних рядах и машут нам оттуда ручонками. Типа поддерживают. А на самом-то деле смотрится будто прощаются.
Впереди рядком заседает комиссия. Суровые такие дядьки с тетками.
И все эти
