вот это была демонстрация силы», – сползая по стеночке обратно на стул, подумал Ягайла.
Остаток времени посол просидел как на сковородке. Прислушивался: что же там делается за этой дверью? Воображение рисовало мрачные застенки, пыточную, место, где давал разгуляться своей темной натуре проклятый Василий Волк. Ягайла вспомнил: Борис ведь начинал как один из волчат! Он от кого-то об этом слышал, но успел позабыть. Всех пугал один только страшный Волк, а волчат считали чем-то вроде его когтей и зубов. Когти и зубы ранят, но воля в том всего волка. Отделенные от него, они не страшны.
А Воробьева жена? Это же сестра Младена Шкиры, самого жестокого Васильева палача. Ягайла мысленно хлопнул себя по лбу. Дурья башка, мужлан, мало ты думаешь о женщинах! Ведь все для женщин и все ради женщин, все нитки у них в руках, и они за них дергают. Надо же, проворонил такие существенные детали, за ними целый портрет рисуется. Бывший волчонок, зять палача, царский шурин. Ай да Казимир! Ну и задачку подсунул, не обломать бы зубы.
Ягайла принялся утешать себя тем, что даже жестокий Василий послов не убивал. Самое суровое: не кормил, наряжал в шутовской колпак, брил налысо. Посол судорожно провел по редеющим волосам. Ничего: налысо – это даже импозантно будет. Наденут колпак – что ж, побренчим бубенцами. Не покормят – похудеем, ходить станет полегче. Не страшно, в общем.
Но все равно было страшно. Воображение рисовало жуткие картины. Борис казался Ягайле уже не человеком, а черной тенью, в которой пропал зубастый Волк – и он, Ягайла, тоже пропадет. И это дурацкое имя – Воробьев. Разволновавшемуся полынянину грезилась серая птица, скачущая на могиле.
– Прости, брат!
Видимо, Ягайла и вправду заснул. Он встревоженно заозирался. Перед ним стоял Владимир. Распорядитель сделал приглашающий жест:
– Пойдем, Борис зовет. Негоже так долго ждать. Мы сейчас быстро закончим, и он с тобой поговорит. Пока Константин, писарь, болеет, я за него пером скриплю.
Ягайла встал и робко двинулся следом за распорядителем. Комнатка, около которой посол прождал столько времени, оказалась скромным рабочим кабинетом. В центре стоял стол, заваленный бумагами и письменными принадлежностями, рядом с ним – два стула, по стенам – высокие, до потолка, шкафы. В противоположной стене – еще одна дверь. «То есть, – смекнул Ягайла, – если гардары хотели бы тихо разобраться с косым, а не совать мне под нос кулаки, они бы преспокойно вывели его вон в ту дверь».
Главной интересностью здесь был, конечно же, Борис.
Ягайла видел его впервые: на встречу с послами Василий этого человека раньше не брал.
Борис отличался завидным ростом: его макушка почти касалась потолка. Одет он был в нарядную красно-синюю рубаху и темные штаны. На ногах – тяжелые сапоги, зачем-то подбитые железом. Каштановые волосы острижены, но уже успели отрасти и падали на щеки. Опрятная кучерявая борода скрывала
