прыснул куда-то к своим.
Борис посмотрел на медведя, которого дюжина молодцов едва удерживали на цепи; на копейщиков у стен, чьи копья были замараны медвежьей кровью; перевел взгляд на Прокла, возбужденно скачущего на троне и потрясающего кулаками; ободряюще кивнул сестре, чье волнение выдавали только мертвенная бледность и то, как она судорожно стиснула подлокотники.
Одним резким движением, рассыпая пуговицы, Борис сорвал с себя рубаху. Тонкая ткань не защитит от медвежьих когтей, а вот голое тело, наоборот, поможет: по малейшему колебанию воздуха определит, куда метит мохнатый противник, и само бросится прочь. Зрителям открылся крепкий Борисов торс, рассеченный шрамами. Если шрамы украшают мужчину, то Борис был писаным красавцем.
Борьба с медведями – еще одна сатанинская забава, которую измыслил проклятый Волк. Скольких людей задрали медведи на глазах у Бориса! Волк приучил к кровавому зрелищу и своего сыночка, да так крепко, что тот кричал до исступления, если не показать ему желаемое. Прокла отговаривали до последнего, иногда даже удавалось, но, к медвежьей досаде, не так часто.
Борис тратить человеческие жизни не любил, поэтому велел медведям пускать кровь и шел на них сам. Глупо, опасно, но, с другой стороны, важно: показать наглядно старым, проверенным способом, кто тут самый большой и злой мужик. Умирающий медведь – противник еще более опасный, чем медведь здоровый, но фитиль его ярости короток: нужно продержаться, пока силы не оставят его, и тогда добить.
Было у Бориса еще три причины, зачем биться и ставить на кон свою жизнь.
Первая: искупление. В бытность свою волчонком он наделал немало лихих дел. Теперь, выставляя себя против медведя, защищая чужие жизни, он чувствовал, что делает доброе и обходится малым злом.
Вторая: напряжение умственных сил. В моменты наивысшей опасности сознание очищается, и в голову приходят самые верные решения. На государственной службе это очень полезно.
Третья: предназначение. В детстве Борису один старик по руке предрек долгую жизнь и небывалое величие. Борис не верил во всю эту церковную чушь, в Царицу и ее пророков, в россказни священников, но каким-то особым чувством ощущал, что на этом свете ему уготована особая роль. Кем? Загадочными и неисповедимыми высшими силами. Но если это не так, если всем движут случайности, если нет у него никакой особой роли, если предсказание – чушь, то этот бой, эта конкретная минута, этот вздох – все это может стать последним.
Вот сейчас и узнаем.
Борис взмахнул рукой. Служки с заметным облегчением побросали медвежьи цепи. Медведь наклонился вперед, сделал несколько неуверенных шагов и, удивленный тем, что сила, сдерживавшая его, улетучилась, остановился на месте.
Борис выбросил постороннее из головы. Теперь мысли текли двунаправленно. Часть сознания Бориса сконцентрировалась на мохнатом противнике, другая – на важных государственных делах.
Медведь,
