его так долго ждать, я поспешила добавить, что выстрел так напугал меня, что я поспешила укрыться одеялом и не осмеливалась сойти вниз и выяснить, в чем дело.
По мере того, как я говорила, мое волнение улеглось, и я почувствовала, что мое повествование звучит очень правдоподобно. Оглядевшись по сторонам, я убедилась, что никаких следов пребывания незнакомец после себя не оставил. Только бы мне удалось узнать, что стало с ним! Я чувствовала, что пока меня будет томить неизвестность в этом вопросе, я не обрету покоя. Я все еще продолжала слышать раздававшиеся в саду выстрелы…
– Я не удивляюсь тому, что Фриц так рассердился. Майор действительно не знает, что он творит. Вы говорите, что майор лично явился сюда? Неужели он настолько потерял голову, что вздумал беспокоить вас?
– Да, он был здесь и говорил со мной именно здесь.
Госпожа Кауфманн направилась к двери и выглянула в сад.
У ворот виднелся фонарь и оттуда доносились голоса.
– Хотела бы я знать, где так долго пропадает Фриц. Вам майор не сказал, кто был тот человек, которого они разыскивают?
– Нет…
– Будем надеяться, что они не попали в бежавшего. Если с беглецом что-нибудь приключилось, майор может спокойно заказывать себе штатское. Будем надеяться, что новый комендант окажется холостым человеком, потому что для меня было бы ужасно, если бы пришлось расстаться с этим домиком.
– Но почему вы предполагаете, что с майором что-нибудь случится? Ведь если кто-нибудь из заключенных бежал, то он ведь обязан приложить все усилия, чтобы поймать его.
– Не забывайте о том, что все заключенные, содержащиеся в замке, являются германскими офицерами, – продолжала госпожа фон Кауфманн, – а офицеры в нашей стране – это божества, это священные коровы, к которым нельзя прикасаться, даже если им и случается порой посидеть под арестом. Вы живете в насквозь военизированном государстве, душечка моя…
Ее слова пробудили во мне воспоминание – когда мне приходилось слышать эту фразу? Я вспомнила почтальона Фрица, ведь это именно он сказал мне те же самые слова: «штатские здесь не имеют никакого значения». И тут же во мне снова ожило все то, что я услыхала от Фрица, его предсказания относительно возможности войны, и я подумала о маленьком человеке и о возложенной на него миссии. Впервые я задумалась над тем, что могло содержаться в том синем конверте, который имел такое большое значение для моего странного гостя.
Фрау Кауфманн закурила папироску.
– Офицеры – это высшее сословие в нашей стране, единственные существа, мнение которых имеет здесь какое-нибудь значение. Наше правительство весьма печется об армии. Если бы сегодня ночью какой-нибудь солдат ранил моего мужа, то неужели вы думаете, что мой муж получил бы какую-нибудь компенсацию? Несмотря на то, что мой муж видный чиновник, прав оказался бы солдат. Более того, майор был бы представлен к награде, а солдат получил бы нашивки. Вот как в Германии обстоит дело с армией. Она всегда права. Это – прусская система
