на плечи серую шинель, а в руках у него был карманный электрический фонарик.
Происшедшая с майором перемена напугала меня. Я еще никогда не видела его в таком состоянии. Обычно этот полный, веселый и добродушный человек, очень забавный в обществе, всегда он был особенно внимателен ко мне. И тем более тяжело мне было увидеть сейчас его дико озирающееся лицо, слышать его резкую отрывистую речь.
Он повернулся и бросил кому-то невидимому, продолжавшему стоять в саду, приказ:
– Останьтесь со своими людьми у калитки и никого не пропускайте.
– Слушаюсь, господин майор, – прозвучал в ответ грубый голос.
Майор запер за собою дверь. Я была вне себя от страха за моего маленького друга.
– Один из наших заключенных бежал, – сказал майор, – теперь он говорил по-немецки, хотя обыкновенно он блистал передо мной своим ломаным русским языком. – Предполагают, что ему удалось бежать через ваш сад. Вы говорите, что уже спали. Вы ничего не слышали?
– Только выстрел из пушки, – ответила я, в надежде, что он не обратит внимания на мое волнение. – И потом отчаянный шум.
Майор провел электрическим фонариком по комнате, и его внимание привлек выключатель на стене. Он повернул его, но комната продолжала пребывать во мраке.
– Проклятье! Как раз в эту ночь выключен ток! – Повернувшись ко мне, он сказал: – Когда я звонил вам по телефону, вы мне сказали, что барон Кауфманн еще не возвратился домой. Теперь он дома?
– Нет.
– В таком случае я, с вашего позволения, осмотрю дом. Мы начнем с кабинета, выходящего в сад.
Майор отлично знал расположение комнат и, не теряя времени, прошел через столовую в кабинет. Он по-прежнему освещал фонариком путь, и я следовала за ним, опасаясь, что мой неизвестный гость оставил в кабинете какие-нибудь следы пребывания. Что я скажу майору, если ему вздумается подвергнуть меня допросу?
В то мгновение, когда мы прошли в кабинет, из сада донесся выстрел. У майора вырвалось восклицание, и он бросился к двери, ведшей в сад. Он распахнул ее, и мы услышали второй выстрел. Затем комната наполнилась гулом голосов, и я слышала в саду тяжелые шаги.
Майор выбежал в сад, захватив с собой фонарик. Я осталась во тьме.
Вне себя от страха, я прислонилась к косяку, не решаясь спросить себя, что означали эти выстрелы.
Глава пятая
Мне пора уезжать
Два выстрела… И затем снова тишина… Я стою у двери и тщетно спрашиваю себя, что могло произойти в саду и что мне следует предпринять.
Потом я услышала шум автомобиля, голоса и хлопанье входной двери, то возвратился фон Кауфманн. Вне себя от злости, он прошел в кабинет, за ним следовала его жена.
– Черт побери, кто вздумал стрелять в моем саду! – воскликнул он. – И что хуже всего, они даже не хотят сказать мне, что все это значит! Я скажу этому болвану Гагенбеку свое мнение по поводу того, что у моего сада ставят часовых, которые отказываются пропустить
