style="font-size:15px;"> – По правде говоря, лошади – моя страсть. Ведь они самые умные и благородные животные. Кроме того, лошади славятся тонким чутьём, хорошим слухом и острым зрением, благодаря чему быстро обнаруживают опасность и тем самым предупреждают человека.
– Уж не воображаешь ли ты, Фредерик, что находишься в Парижском университете и читаешь лекции по естественным наукам? – рассмеялась Селеста.
Он ничего не ответил, лишь внимательно поглядел на неё. Под его взглядом она несколько смутилась. В следующее мгновение он уже отвернулся. Пока Фредерик возился с лошадью, Селеста, не зная, чем заняться, прошлась до ворот, где и остановилась. Фонарь, горевший над входом, ясно осветил её лицо.
Прекрасные серо-голубые глаза уставились на барона. Как хотелось графу, скрытому мраком, чтобы эти глаза хоть на миг задержались на нём! Но он не смел обнаруживать себя, теперь уже из-за неловкости.
Время шло, а он не знал, как выйти из этой неудобной ситуации. Ему до смерти надоело торчать в конюшне, вдыхая запах навоза. Какого чёрта изнеженному щёголю вздумалось возиться с его лошадьми?! И где этот старик Бернар? Видно, он напрасно оставил его у себя. Надо было заменить его молодым конюхом.
Робер пришёл в глухое раздражение и чуть было не выскочил из укрытия, когда издалека послышался голос Селесты, заставивший его напрячь слух:
– Ты заметил, Фредерик, каким взглядом на тебя смотрела мадам де Бенуа, когда я отдавала ей письмо?
– Нет, – слишком поспешно ответил тот. – Каким же?
– Уж слишком непристойным для замужней дамы. Мне даже показалось, что она, как голодная свора собак, скоро кинется на вас… Судя по всему, эта женщина давно не имела мужчин в постели.
– Ах, Селеста, что ты можешь знать об этом? – Дымчатые глаза барона насмешливо сверкнули.
– Более чем достаточно, – сухо отрезала Селеста. А потом изрекла: – Кстати, она вряд ли заметила печать графа. Видно, доставленное письмо вовсе не интересовало её.
Изумлённый граф едва сдержался, чтобы не выйти из себя.
«Ну и изменщица же ты, однако, Мадлен! – думал он в приступе ярости. – Вот, значит, как ты клялась мне в любви! Стало быть, первый встречный мужчина способен смутить твою любовь. Хорошее начало, нечего сказать…»
Но неожиданно его мысли были прерваны более занимательной вестью.
– Зато я хорошо уловил откровенный интерес виконтессы де Ла Ардан, проявленный к пажу графа, – говорил Фредерик, закончив чистить лошадь.
– Фредерик, ты это говоришь всерьёз? – спросила Селеста, не веря своим ушам. – Или ты так шутишь?
– Ничего подобного, Селеста. – Он вышел из стойла. – Говорю тебе вполне серьёзно. Разве ты не видела её глаз? Кроме того, твой плащ полностью скрывал твою фигуру. Поэтому простительно, что она приняла тебя за юношу.
«Ах, вот оно что! – взъярился Робер, молча слушавший их. – Боюсь, дорогая Луиза, что в следующий свой визит вам придётся умолять меня принять вас. Уж точно, уверяю вас. Тогда я ещё подумаю, стоит ли вам оказывать
