забывчивостью. Необходимо было запомнить все до мельчайшей подробности, чтобы прислать из города спасительный эвакуатор.
– И часто у вас случается подобное? – она думала, что мистер Гилберт расстроится, но тот только усмехнулся и посмотрел на часы. – Глупая машина, надо же застрять ровно на полпути.
– После каждого ливня. Но не уверена, что виновата только машина.
– Согласен, надо было слушать мистера Смитона. Но в такой ситуации мало кому захочется обвинять себя, согласны?
Мадаленна кивнула и решительно взяла сумку. Она просто проводит этого человека до города, не более. И ей вовсе не надо его бояться или стесняться, она просто будет идти вперед, а он за ней.
– Пойдемте.
– Вы проводите меня до города? – мистер Гилберт казался искренне удивленным, и Мадаленна подумала, что ее угрюмый вид, возможно, был уж слишком пугающим.
– Тут не так далеко.
– Боюсь, я не могу оставить свою машину.
– Конечно можете. Не беспокойтесь, – она хмуро улыбнулась. – Из такой сырой земли ее смогут вытащить только эвакуаторы, а они почти никогда не воруют машины.
– Почти?
– Только если экскаваторы. Но вам, – она взглянула на изящный «Форд-Консул», который выглядел точь в точь, как маленькая игрушка в песочнице. – Беспокоиться не о чем.
Мистер Гилберт вдруг рассмеялся, и Мадаленна снова нахмурилась, она вовсе не старалась шутить или развлечь этого человека, и уверенность в том, что всю дорогу она будет молчать, еще больше укрепилась в ней.
– Только я не лучший собеседник, поэтому, боюсь, не смогу развлечь вас разговором.
– Не волнуйтесь, я и сам не люблю пустую болтовню.
Мадаленна неопределенно мотнула головой и с правой ноги вышла из леса. Былое спокойствие снова окутало ее, и, к ее удивлению, она почти совсем не замечала мистера Гилберта, как и несколько часов назад. Она слышала его шаги, иногда к запаху вереска примешивался аромат елового одеколона, но его присутствие не раздражало ее, и она со спокойным сердцем зашагала вперед по полю. Воскресный день был в самом разгаре, овцы медленно жевали траву, над деревьями поднимался дымок из домов, и Мадаленна сама не заметила, как остановилась посреди поля, и глаза ее засияли, как сияли всегда при виде родных пейзажей; она даже заулыбалась.
– Вот это и есть искусство. – негромкий голос мистера Гилберта раздался совсем рядом с ней. – Ради этого и стоит жить, а все остальное – подобие, имитация. Вам повезло, мисс Стоунбрук, вы видите эту красоту каждый день.
– Не могу не согласиться. – она все никак не могла согнать улыбку, и с каждым трепетанием листвы она улыбалась еще шире.
Они двинулись дальше, и какое-то время шли молча, однако высказывание ее спутника прочно засело в Мадаленне, и каждый раз она порывалась спросить, что именно он имел в виду, и каждый раз останавливалась; ей вовсе не хотелось
