я только в небе видел. Издалека. А сам я летал на разведку. Наблюдателем, на двухместном моноплане. Самолет по тем временам был неплохой, особенно в начале войны. Тихоходный только. Но вооружения на нем не было. А бомбить с него можно было. Берешь бомбу из-под ног и бросаешь вниз. Как гранату.
– И ты попадал? – Сашка смотрит на старшего с восхищением.
– Бывало, что и попадал. – Старший лукаво глядит на Сашку и словно распрямляется. – Не даром летали.
– А первый самолет ты когда увидел, Рудольф Михалыч? – Глаза у Сашки горят. – Ты же, наверное, зарю авиации застал?
– А здесь и увидел. – Старший кивает головой в сторону взлетной полосы. – Тридцать один год назад, Сашка, осенью десятого года. Это же бывший Коломяжский аэродром. Я тогда только немного старше тебя был…
– Коломяжский? Как проспект?
– Да. Дальше по проспекту был ипподром. А здесь летное поле. – Старший улыбается и поводит рукой в сторону. – Считай, что это первая взлетная полоса России! Вот так-то, брат. Да ты разве не видел там памятного знака?
– Это с крестом, что ли? – Сашка жмет плечами. – Что я, крестов не видел? Ну, памятник, ну, каменный. Наверное, графу какому-то. Не понимаю, чего его не снесли до сих пор! А ну как заденут при рулении…
– Это, Сашка, памятник первому погибшему летчику. – Старший качает головой. – Тогда, осенью десятого года, здесь целую неделю шли полеты. На этом самом месте. Первый Всероссийский праздник воздухоплавания. Народу сюда стекалось множество. И вот в одном из полетов что-то у него случилось, у этого пилота… Разное говорят, но в общем машина клюнула носом, и он с высоты метров пятьсот упал вниз. Летел и махал руками… Долго летел.
Старший замолкает и смотрит на пламя печки, словно видит на его фоне последний полет штабс-капитана Льва Мациевича, как увидел тогда, в молодости, задохнувшись и в ужасе зажав рукою рот.
– Как же он из самолета выпал? – Сашка смотрит на старшего с недоумением. – Отстегнулся, что ли?
– Тогда еще не пристегивались. – Старший качает головой. – И парашют тогда еще не изобрели. Так летали.
– А ты что там делал? – Сашка смотрит на Старшего, как на былинного героя из сказки, и после «Ильи Муромца» уже готов поверить и в «Жар-птицу», и в «Меч-кладенец». – На аэродроме?
– Я тогда шоффером был. – Старший усмехается. – У богатого купца. А он интересовался техникой. И сам он, и жена его. Вот я их сюда всю неделю и возил, то вдвоем, то порознь…
– Шоффером? Тридцать лет назад? – в голосе Сашки звучат удивление и уважение. – Тогда же и машин почти не было в России, это я изучал. Отсталость, мракобесие, безграмотность… Никакой новой техники. Как же это тебе удалось?
– Да повезло, – голос Старшего звучит слегка смущенно, и он делает неопределенное движение рукой в воздухе, а потом снова тянется к кружке. – Мы с ним были земляки, с купцом этим.
