лекций на эту тему уже выслушал!
– Шоффер. – Старший усмехается. – А у хорошего шоффера и мотор в порядке. Ежели с мотором все хорошо, то остальное пережить можно… Особенно когда резина правильная.
Тут он явно задумывается, смотрит в огонь и молчит. Пауза затягивается, и Сашка не выдерживает:
– А куда ездили?
– Да все больше по городу. – Старший жмет плечами. – Иногда летом в Псков катались. Но это редко. Обычно здесь.
– А зимой небось тяжко было?
– Холодно зимой, в открытой-то кабине. – Старший улыбается, потом мечтательно поднимает глаза к потолку. – Но здесь, в Петрограде, у меня от купца шуба была, и шапка теплая. И рукавицы. Не мерз. Не то что в Иркутске! Вот уж где пришлось помучиться…
– А когда ты был в Иркутске? – Для Сашки Иркутск – это что-то невозможно далекое, место, куда ссылали героев-декабристов, и жены ехали к ним полгода через всю Сибирь. – В армии, что ли?
– Да, зимой тринадцатого года. – Старший пробует число на вкус и, кажется, сам удивляется, насколько странно оно звучит. – Возил самого командующего округом. Правда, недолго, только пять месяцев.
– А потом?
– А потом обратно в Читу вернулся. В отряд. – Старший вздыхает, явно что-то вспомнив, потом улыбается, в углах его глаз собираются морщинки. – Отпустил меня Эверт, когда весна пришла. Там у них, понимаешь, совсем плохо с механиками было в гараже, вот меня из Читы в январе и вызвали. Когда самые морозы ударили.
– А в Чите что было?
– Авиаотряд. – Старший продолжает улыбаться, и глаза его словно загораются, несмотря на полумрак, царящий в ангаре. – Я туда попал с момента его создания, как только присягу принял. Знаешь, Сашка, тогда это казалось чудом. Приезжает на железнодорожную платформу фургон, ну как прицеп автомобильный. А внутри в нем разобранный самолет. Вот мы их собирали, настраивали моторы, и они летали. Самые первые аэропланы, «Фарманы» и «Блерио».
Старший замолкает надолго, и Сашка уважительно ждет, но потом снова не выдерживает.
– Как, ты сказал, фамилия командующего была? Эверт? Немец, что ли?
– Русский, просто фамилия такая. – Старший пожимает плечами. – Он тогда боевым генералом считался, в русско-японской войне участвовал, ну, где крейсер Варяг и оборона Порт-Артура. Знаешь?
– Знаю, – Сашка кивает. – Империалистическая война, которая стала причиной революции 1905 года!
– Вообще он хороший человек был, уважали его. – Старший задумчиво смотрит в потолок. – Спокойный, педантичный. И ко мне хорошо относился… в целом. Но потом, в империалистическую войну, стал командовать фронтом и много ошибок совершил. Не любили его в войсках. Кстати, это он, говорят, предложил Николаю отречься в феврале семнадцатого. Вот так повернулось, Сашка, такая судьба…
– А царя ты тоже видел? –
