окна свёрток. Из него торчит бикфордов шнур. Скоро завтрак. Он всё понимает.
– Самоха? Ты что, взорвать нас всех хотел?
– А то не видишь, – зло ответил Иван и сплюнул.
– Самоха. Мы с тобой за одной партой сидели, помнишь? Я тебе списывать давал, за тебя директора просил. А ты?
– А мне плевать! У меня приказ. Революционного комитета. Считай, самого Ленина. Понял?
– Нет, Самоха, не понял. Мне что Ленин, что чёрт, что дьявол. Своего ума у тебя нету?
– Своим умом не вышел, сам знаешь. Оттого ненавижу вас, первых ученичков. Стреляй, стреляй, чего там рассусоливать!
– Нет, Самоха. Не в этот раз. Уходи. Быстро!
Самоха мгновение помялся, повернулся и побежал. Прежде чем исчезнуть в тумане, он зло крикнул:
– Дурак ты, Теплов. Нас больше! И мы вас жалеть не будем.
Петя два раза стреляет в воздух и начинает осторожно отматывать адскую машину от решётки окна.
Февраль 1918 г.
В начале февраля положение на фронтах ухудшилось. Таганрог оставили ещё в январе. Пал смертью храбрых герой – Чернецов. К Ростову и Новочеркасску красные подступали с трёх сторон. И без того крохотные силы добровольцев таяли.
– Петя, ну как ты? Повидался?
– Да, мама привет передаёт. Она, кажется, вздохнула свободней, смирилась. А как твои?
– Мои ничего. Папа и Ксюша в лазарете, рядом, ты же знаешь…
Петя и Ксения виделись пару раз. Всё на бегу. Ксения как-то вдруг резко повзрослела, посерьёзнела. Раньше её глаза при виде Пети зажигались как две электрические лампочки. Сейчас она светилась вся. Но это был словно свет невечерний. Не к Пете, а ко всему живому. А в глазах плескался бездонный океан.
– Ксения, вам не тяжело? С ранеными?
– Нет, Пётр, это легко. Когда выходишь, на ноги поставишь, так вообще легче лёгкого.
– А когда нет?
– Когда нет, я знаю, что душенька в рай отходит. Я это по глазам вижу. Бывает больно человеку перед кончиной, а потом раз – и облегчение. И вижу я, что он уже что-то надмирное видит. А потом вздох и – всё. И по-другому ни разу не было.
Помолчали.
– Ну, мне пора. Завтра, наконец, на позиции!
– Берегите себя, Пётр.
На позициях к северо-востоку от Ростова, тянувшихся до армянского посёлка Султан-Салы, Студенческий батальон простоял два дня, среди голой заснеженной степи и редких кустарников. Бойцы промёрзли до костей, согревались у костров и вглядывались в туманную даль. Враг так и не приблизился. Он нажимал главным образом вдоль железнодорожной ветки Ростов-Таганрог, где его сдерживал 3-й Офицерский батальон генерала Маркова.
Днём прибыл приказ отступать в Лазаретный городок. Едва передохнув, на следующий день батальон вновь получил приказ собираться.
– Теперь куда?
– На кудыкину гору. Вещи собирай. Тёплые в первую голову. Придёт генерал, всё расскажет.
Девятого февраля
