ссоры, из тех, что вечно вспыхивали между ними по разным пустякам, обсудить им происшедшее было невозможно. А произошло слишком многое. Помимо неожиданной смерти государя, которая произошла фактически на Алининых глазах – мать взяла ее тогда в Таганрог, как часто брала ее в самые разные поездки, от Одессы до Лондона, – случился и иной удар, уже касавшийся непосредственно их семьи. Младший сын княгини Александры Николаевны арестован по обвинению в государственной измене, соучастии в попытке убийства государя и организации революции в империи. В тот час, когда стало известно об аресте Serge’а, они все как раз ужинали.
– Быть того не может, он ни в чем не виноват, – сразу же сказал Гриша, тот самый младший Алинин брат, который ее вечно раздражал – хотя бы тем, что ему всегда нужно было непременно что-то сказать.
– Здесь черным по белому написано, – тут же вспыхнула она. – Я не вру.
Они оба оборотили взгляды на бабушку. Княгиня, выглядевшая даже в такую минуту величественно и невозмутимо, только промолвила:
– Ну как всегда, вмешался в какую-то историю. Я так и знала. Nicolas мне писал уже нечто такое с полгода назад. Ну, надеюсь, ему вставят там на место мозги, которые и так уж поехали набекрень.
Nicolas, то есть, князь Николай Репнин-Волконский, был благоразумный и удачливый старший сын княгини Александры Николаевны, столь непохожий на ее младшего «сорвиголову». Он занимал пост «вице-короля» Малороссии, виделся последние годы с Сержем куда чаще их всех, и поэтому мог судить о умонастроениях младшего брата более авторитетно, чем все они, общавшиеся с Сержем исключительно по переписке.
Беззаботность бабушки удивила Алину тогда. Она не знала, что именно написал князь Репнин, что именно указано в письме от матери, принесшей плохие вести, но чувствовала, что все дело куда серьезнее. Она в очередной раз подосадовала, что отец до сих пор в отъезде и Бог знает когда вернется. Тому должно быть виднее, что случилось, стоит ли волноваться или необходимо помолчать. Другой ее брат, Дмитрий, тоже был в отъезде, но ожидалось, что прибудет к своему дню рождения в конце апреля. С ним Алина хотела обсудить другое – все то, что она наблюдала в Таганроге, все то, что ей показалось подозрительным.
– Но государственная измена, бабушка… За это же вешают, – сказала она тихо и сразу же отвела взгляд.
– Ma soeur, разве же твой Раупах не учил тебя, что смертную казнь в России отменили восемьдесят лет тому назад? – немедленно вставил Гриша. Он упомянул имя университетского профессора истории, который одно время читал им всем лекции. Братья учились в гимназии сначала в Одессе, потом в Париже, Алину же отказались отдавать в какие-либо учебные заведения, будь то казенные институты благородных девиц или частные пансионы, но домашнее образование ее было ничуть не хуже, чем гимназическое – у братьев. Отец нисколько не жалел на него средств, а история и литература крайне легко давались Алине, отчасти
