style="font-size:15px;"> – В наших землях, – сказала она, – ты был бы ведун. Тебя бы почитали, как бога. Но тут ты воин. И жрец, и воин! Пряжа твоей судьбы самая драгоценная.
– Думаешь, я рад этому? – хмуро усмехнулся Олег. – К чему боги дали мне эти вещие сны? Вот добрался бы я до них!
– Они хотят, чтобы ты стал великим князем.
Олег смерил её рассеянным взглядом. Сны, как говорили жрецы, приходят от мёртвых. Янка была сейчас нужна ему, как никогда. Ведь силы из навьего мира смиряются женщинами. Мужей эти силы только путают. Нет в мужах вместилища, какое есть в жёнах – чтобы те тайные силы в нём закрывать и укрощать. Янка словно вытягивала из Олегова ума помутнение, брала его на себя, и сама от того ничуть не страдала. А Олегу становилось легче.
– Боги хотят от тебя свершений!
Влажная зелень тьмой обволокла его душу. Он поднял руку и схватил луницу – медную подвеску в виде месяца, которую Янка носила на цепочке. Он притянул её лицо к своему, всё ещё лёжа на лапнике.
– Каких таких свершений, женщина?
– Тише-тише, – она высвободила оберег из его хватки, но не убрала своего лица, их дыхания сплетались. – Сядешь на трон. Поведут от тебя новое племя. Станет твой дом славным.
– Так нет у меня дома. Волны – мой дом, драккар – мой трон.
– Видел, что боги показали? Конь… А конь у нас искони крышу дома венчает. Знак рода.
– А огонь? Голуби? Что за дева город палит?
– Много ты дев тут видишь? – у неё была лисья улыбка, широкая, но спёртая.
– Стало быть, ты огня хочешь?
– А ты? – Янка поднесла губы к его уху и прошептала так, что холод и сладкая тревога разлилась по телу. – Ты разве не хочешь?
– Где? В Киеве?
– Дальше. И больше. В Великом Новгороде.
– Но Рю…, – он не успел договорить. Он приложила палец к его губам, запахло копчёной рыбой и сладостью женщины.
– А кто он тебе? Пришлый старик. Долго он тебя гонять будет? Долго тебе кости с его стола грызть? Ты не пёс, а воин. От тебя пойдёт русь-племя. Новая кровь, как река кипит… Как смола бурлит.
Она сжала его плечо, и вдохнула полной грудью. И почудилось ему, что крепче и шире стало его плечо, налилось силой. Не говоря больше ни слова, Янка тронула губами его лоб, затем подбородок, шею, грудь в просоленном льне, колени.
– Что ты? – шепнул он, когда её губы касались его стоп.
– Зацеловала. Чтобы цел был.
Её высокий силуэт, всё ещё стянутый лёгкой кольчугой, растаял в дымке. Олег унял дрожь, подобрался и сел. Зелёное пламя плясало во тьме. Вспомнился страшный огромный слепец. Сурьян тогда говорил Рюрику о зиме великанов.
«Только двое спасутся после этой зимы, – говорил Сурьян, – двое спрячутся в стволе дерева. Двое переждут развал мира. И выйдут на новую землю, чтобы продолжить род. И ты должен служить им!»
В дымке над Днепром кричала
