Нет для меня на свете теперь человека роднее, чем ты, – он провёл левой рукой по её волосам. – Позволь для начала называть тебя Златоярой? Твоё имя звучит для меня лучше, чем утренняя песнь соловья.
Они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Златояра словно пыталась разглядеть его получше. Прочесть на его лице что-то. В её глазах появились слёзы.
– Почто плачешь? – Свентояр резко отпустил её руку, стрела упала на землю, но они этого даже не заметили. – Почто не веришь мне? – он взял её лицо в руки и поцеловал, а затем крепко прижал к себе.
– Ты ничего обо мне не знаешь! – резко отстранившись от Свентояра, произнесла Златояра, выронив лук на землю. – Поди, у людей «добрых» обо мне расспроси, они тебе порасскажут, – толкнув его в грудь двумя руками, она побежала от него через бурелом, не разбирая дороги.
Свентояр бросился следом за ней. Он догнал её на поляне, залитой солнцем. Обхватив что есть силы, княжич прижал девушку к себе.
– Не буду я чужие сказки слушать. Сама скажи, что мне знать про тебя надобно.
Златояра без сил опустилась на траву и, заливаясь слезами, стала рассказывать о себе. Как её из полона девчушкой десятилетней вызволили. Что над ней в полоне надругались. Что жрицы её долго лечили. Потом обряд очищения проводили. Да только тело её к жизни вернулось, а душа словно там, в полоне, и умерла. Что сваты приезжали к ней недавно. Да жених сказал, что из жалости только её и берёт. Потому что жена его умерла, а у самого детишки семеро по лавкам, и все они в женской заботе нуждаются. Что такая, как она, должна быть благодарна судьбе за такую честь. Как она жениха того избила до полусмерти. Да так, что чуть выходили потом в храме. Как главная жрица на неё осерчала с тех пор сильно. Златояра обняла свои колени и плакала всё повествование навзрыд.
Свентояр поднял её с земли, усадив к себе на колени, как ребёнка малого. Прижал к груди своей и гладил по голове. Он растерялся, не зная, что сказать ей, как успокоить. Он понимал, что отец не благословит такой союз. Никогда им не получить на него отеческое благословение. Но жизнь без Златояры он больше не представлял.
– Моей будешь. В жёны тебя возьму и в дом свой введу. И не из жалости, а потому что люблю. Люблю тебя такой, какая ты есть. Своенравную. Языкастую. Воинственную. Не твоя вина, что в полон попала. И нет твоей вины в том, что там случилось. Знай, что для меня ты чище горного родника. И родишь ты мне детей, на тебя похожих. Вовек с тобой не расстанусь. Слово тебе даю.
Златояра посмотрела на него глазами испуганными, залитыми слезами, не веря своим ушам.
– Что так смотришь на меня? Али снова поколотить хочешь? – засмеялся Свентояр. – Не молчи. Скажи лучше мне. Люб ли я тебе али нет?
– Так сразу и не разглядишь. На солнце надобно вывести, а то в тени и не видать. Хорош жених али нет, – улыбнулась Златояра.
Её улыбка была ярче солнца. Свентояр встал с земли, всё ещё держа девушку на руках. Словно пушинку. Словно веса в ней и вовсе не было. Вышел на середину поляны, где ни одной тени не видать было.
– А так
