говоря, я франкофоб. Ларошфуко просто повторяет избитые истины. Для меня он пустое место. Французские авторы, которых я люблю, атипичны: Паскаль, Бодлер и, конечно, Рембо. Бодлер так хорошо говорит о преклонении французов перед Вольтером. Монтень мне вовсе не нравится. Он был более несчастлив, чем хотел казаться. Из современного поколения я ценю только Валери и Кокто. Кокто необыкновенно умен. Валери обладает недюжинным интеллектом. Он, если угодно, чудовище, но он потрясающе умен. Мне-то интересны именно потрясающе умные – Паскаль и Валери. Они действительно выходят за рамки традиционного галльского сознания.
Работая над инсценировкой, всегда ищешь исходный материал, ранее остававшийся незамеченным. Ницше бьет французов в их собственной игре. Амьель – зануда. Кто величайшие афористы? Паскаль, Бодлер, Ницше, Блейк, Кафка. Чудесные строчки встречаются во всех работах Кьеркегора, в особенности в «Дневниках», где они следуют почти одна за другой. Ссылки на них в изобилии содержатся у Ньюмена.
Бэтжмен – единственный, кто действительно понимает многое из того, что представляет интерес для меня. Вот почему он его получил (предположительно, посвящение к «Веку тревоги»).
Здесь, в Америке, органисты епископальной церкви лет на двадцать отстают от своих коллег в Англии, которые вновь открыли английских духовных композиторов XIX столетия. Я сказал одному из них, что его музыка напоминает мне о 1912 годе. Боюсь, он оскорбился, но ведь американская органная музыка все еще пребывает в состоянии возмущения XIX веком. Моя мать и я когда-то играли на фортепьяно Большой марш из «Аталии».
Я исключил стихотворное посвящение Хаусману, так как мне казалось, что оно создает ложное впечатление о моем отношении к нему. Я думаю, что это хорошее стихотворение. Я руководствовался не эстетическими мотивами.
Множество стихов Хаусмана основано на мелодиях церковных гимнов. (Оден спел «Тайные воды» на мелодию псалма.) Морган Форстер пишет в рецензии на сборник Хаусмана: «Следует надеяться, что господину Хаусману представилась возможность попробовать „тайные воды“ на вкус».
Он начал напевать сцену встречи Иисуса с Пилатом из «Страстей по Иоанну» с неотступным рефреном: «Und Jesus antwortete»[15]. Он с удовлетворением процитировал слова Пилата: «Was ich geschrieben habe, das habe ich geschrieben»[16].
Да, это очень хорошо. Великое «Da gedachte Petrus an die Worte Jesu, und ging hinaus und weinete bitterlich»[17] пришлось бы к месту в «Страстях по Иоанну», в особенности «weinete». Вагнер обязан Баху больше, чем какой-либо другой композитор, живший в то время. Их объединяет вся образно-музыкальная техника. Я был так рад, когда узнал, что первое представление «Тристана» и публикация «Алисы» произошли в один год – в 1865-м. Недавно я слушал «Ромео и Джульетту» – там есть прекрасная музыка, но, к сожалению, опера Гуно была поставлена спустя два года после «Тристана» и во многом ей подражает.
Мне не нравится, что в поисках новых музыкальных
«Иисус отвечал» (
«Что я написал, то написал» (
«И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом… И выйдя вон, плакал горько» (
