мне сердце… Я же переживал так за тебя, а ты что?.. Скотина неблагодарная!
– Избавь меня от этой своей театральности, Мудзин. Ладно… Посмотрю, что у меня есть. Ничего, если ей окажется лет пять?
– Да хоть пять сотен! Спирт есть спирт, – провозгласил барсук, подняв указательный коготь к небу. – С возрастом тоже такие вещи понимать начинаешь. Всему тебя учить, мой мальчик!
Лишь цокнув, Леон прошёл на кухню, взял стопку для водки, а затем спустился через гараж в просторный подвал, уложенный асфальтом. Местами пол кажется свежее, чем остальное пространство. Пройдя в дальний угол, Леон отрыл старую сумку, в которой лежало несколько бутылок водки «Белуга» флагманской серии «Noble». Подвал пропах порохом, ароматом стройки, машинным маслом и бензином. Прямо напротив лестницы расположился высокий оружейный сейф, выполненный из массива ореха канелетто, натуральной кожи и сверхмелких деталей из 24-каратного золота с биометрическим замком. Непревзойдённая итальянская работа, и кажется, что раньше она стояла где-то точно не в подвале.
Вернувшись на веранду, Леон откупорил бутылку водки и налил рюмку Мудзину, ждавшему своего друга с нетерпением, убивая время разглядыванием сада.
– Нихрена себе! Леон, дружище, ты меня каждый раз удивляешь! Не пьёшь, а водка премиум! – взвыл Мудзин.
– Тише. Ты разбудишь Мизуки своими криками. Это осталось с праздника. Очень давнего.
– Всем бы такие праздники! Ух-х-х! Сейчас праздник будет у меня! Ну, поехали! – твёрдо взявшись своими лапками за рюмку, барсук в один подход осушил рюмку и поставил её со стуком, как заправский пьяница, утёр губы и смачно выдохнул. – Чистое удовольствие, Леончик! Теперь можно спать споко-о-ойно! Тебе бы тоже, кстати, не помешало. Два раза в день – утром и перед сном. Проверенный способ! – поглаживал свой живот Мудзин, чья морда расплылась в апофеозе наслаждения.
– Обойдусь, пожалуй.
– Ну, смотри! Как знаешь.
Наступила тишина – такая тишина, которая бывает далеко не всегда: ты не один, но можешь молчать, зная, что это устраивает всех и, в-первую очередь, тебя самого. Леон и Мудзин знали цену этой тишины и каждый миг её вкушали с достойной благодарностью. Созерцающая тишина родственных душ – миг редкий и ни на что другое не похожий. Такой миг легче всего описать как: «Наступит – поймёшь. Упустив, будешь плакать». С полчаса они сидели так на веранде под звёздным небом и тихонько покачивались в медитативный такт, поглядывая на раскачивающиеся на ветру бутоны цветов и листья крепких ветвей фруктовых деревьев. Тихое сопение Мудзина прервало редкий миг. Посидев ещё пару минут, смакуя послевкусие последнего мгновения, Леон поднялся из позы лотоса, аккуратно взял посапывающего Мудзина и занёс его в дом, где положил затем на кресло у незажжённого камина. Подумав, накрыл барсука кашемировым бежевым пледом, а затем и сам улёгся на диван подле сладко спавшей Мизуки. В эту ночь кошмары больше не мучали его.
Глава 5
Среди орхидей душистых
Бывают свои тайны.
Но любовь…
Выполнив
