подтвердила Таня. – А вам кого?
– Это вы мою собаку себе забрали? Чёрного дога?
Таня поняла, что перед ней стоит хозяин Малыша – или как его звали раньше? Она не знала, что ответить. Врать без толку. Все соседи подтвердят, а тётка напротив точно всё выболтает.
– Так вот: собака – моя, – продолжил мужчина. – Кобель. Ему теперь год и два месяца.
– А откуда я узнаю, что он ваш?
– У меня документ на руках. Происхождение, – он торжествующе усмехнулся. – И кличка его – Ромуальд Бургундский.
Мужчина достал из-за пазухи и развернул сложенный вдвое бланк.
– В-вы сами хоть понимаете, – Танин голос дрожал, – до какого состояния его довели?
– А это не ваше дело! Я его заберу, он дорогой.
Было видно, как у мужчины заходили желваки. Он, видимо, уже прикидывал: отодвинуть ли Таню в сторону или настоять, чтобы сама открыла?
– Вас как зовут? – Таня оттягивала время, судорожно пытаясь найти несуществующий выход.
– Юрий Гаврилович с Лагерного. Отворяй уже…
Таня протянула руку, но в этот момент донёсся резкий рык. Пёс, мирно лежавший на коврике в углу, узнал ненавистный голос и тут же рванулся навстречу. Всеми девяноста килограммами своего веса он с утробным рычанием кидался на дверь, которая держалась только чудом. Слюна текла по стеклу. Таня сперва оторопела, а потом медленно перевела взгляд на Юрия Гавриловича.
Тот внезапно съёжился и весь вжался в стену напротив, понимая, что, если дверь сейчас не выдержит, ему уже не скрыться. На посеревшем лице выступили землистые пятна. Тане даже показалось, что его седые волосы становятся ещё белее.
– Сейчас я открою и вы его заберёте? – спросила Таня.
Юрий Гаврилович не сразу её расслышал, а затем отчаянно замотал головой.
– Н-н-не надо мне, – сдавленно прошептал он.
– А уж если не поладите, то я не при делах.
Зажмурившись, он продолжал мотать головой из стороны в сторону, как заводная кукла.
– Тогда хорошо запомните эту квартиру, этот дом и этот двор. И больше никогда сюда не приходите. Понятно вам, Юрий Гаврилович?
Его голова теперь задёргалась сверху вниз. Судорожно кивая, он протянул бланк Тане и стал задом спускаться по ступенькам, не отрывая взгляда от этой страшно грохочущей двери.
Хлопнула дверь подъезда. Удары стали понемногу стихать.
– Малыш, это я…
Открыла дверь и вошла. Мусор из полного ведра посыпался на пол.
Таня села и долго-долго не могла встать. Ей казалось, что сейчас он перестанет прикидываться собакой и заговорит. И про всё-всё расскажет, совсем как Нострадамус, только проще и понятнее. Но он встряхнул головой и едва слышно о чём-то прорычал.
Возможно, о том, что у Тани в жизни будет несколько собак, хотя ни одну из них она и не
