Но всё-таки не раздавлена.
Спасибо и на этом.
Первое время, довольно долго, когда я думала о том дне и о том, что тогда случилось, я начинала рыдать так сильно, что у меня сжимались лёгкие и воздух никак в них не проходил. Однажды дошло до того, что папе пришлось спешно везти меня в отделение неотложной помощи. И чем ближе мы подъезжали к больнице, тем сильнее росла моя уверенность, что я сейчас умру.
Там, в больнице, нам сказали, что это была паническая атака.
Теперь я знаю, что это такое.
Но сейчас я могу дышать.
Поэтому я смотрю на записку снова.
Проще некуда. Приступай:)
Ты прав. Спасибо. Это действительно совсем просто.
«Пицца Винсента».
Там мы иногда ели – в выходные или после школы. С тех пор я там не была. Ни разу. Даже близко не подходила. Но я сразу догадываюсь, что имел в виду Лукас. Не только ресторанчик, но даже о какой кабинке он говорил. Готова поспорить: это та, что возле окна, которое выходит на стоянку грузовиков. На долю секунды я даже как будто чувствую на языке кисловато-сладкий вкус ананаса под белым соусом.
Гадость, знаю. Знаю!
Конечно, я уже зарабатывала кое-какие деньги до того, как Лукас получил ту работу – выгуливать собак. Но со временем он стал зарабатывать даже больше, чем я, хотя мне приходилось присматривать за детьми, а не за собаками. Вы бы удивились, узнав, как много людей готовы платить кому-то, кто выведет их пса на прогулку и соберёт в пакетик его какашки. Но поначалу деньги были только у меня. Как-то я за одну субботу заработала двадцать один доллар, и первым же местом, куда мы отправились, была «Пицца Винсента».
Третья кабинка справа.
– Джой, у тебя там всё хорошо? – Это мама. Прислушивается возле двери в мою комнату.
Я сразу понимаю: они встревожились, когда у меня вдруг стало тихо. Не стало слышно, как я дёргаю гитарные струны. Долгое время они вообще заставляли меня держать дверь открытой, когда я оставалась одна в комнате. И мне совсем не хочется, чтобы это время вернулось.
– Всё в порядке, мам.
Я сую записку Лукаса обратно в конверт, прячу его под подушку и снова берусь за гитару. Оказывается, это не так уж и сложно. В книге, которую подарила мне Наталия, есть схемы, как ставить пальцы. Два аккорда я уже выучила. Я пыталась подпеть слова песни, но пока не получается. Я держу гитарный гриф, зажимаю пальцами струны, а другой рукой бренчу по ним вверх-вниз.
– Я занимаюсь! – кричу я в ответ.
Я перемещаю пальцы, пробуя другой аккорд, но смотрю при этом на свою подушку. Мысль о ней никак не отпускает меня. Потом эта мысль перерастает в смутное желание, а желание – в беспокойство.
Что, если ключ всё ещё там?
Ждёт меня.
Нет, быть такого не может. Да даже если и так – где гарантии, что остальные ключи всё ещё там, где он их оставил? Год спустя? Ерунда. Исключено. Прочесть записку с первой подсказкой – это одно, но то, что сейчас зреет у меня в голове, – определённо плохая идея.
Или всё-таки попробовать отыскать второй ключ?
Родители
