говорить на эту тему, уходила в огород. Он нисколько не удивился, когда в один прекрасный день она заявила, что взяла выходной и поедет в город, чтобы показаться на работе, посмотреть, что делается в квартире, внести квартирную плату и купить по списку всё то дефицитное, что в поселковом магазине вряд ли появится.
Из окна электрички всё вокруг казалось незнакомым: зеленеющий лес, поля, дачники, копошащиеся в огородах, дымящие на некоторых домишках трубы. Было душно и даже сквозняк, возникавший в те моменты, когда на остановках кто-нибудь дергал двери тамбура, не спасал. С огромным облегчением она сошла на вокзале, села на троллейбус и отправилась туда, где ее еще несколько месяцев назад радовали новая мебель и раздобытые у спекулянтов шторы. В подъезде всё так же пахло гарью, хотя, может, это показалось Лене. Поднявшись на этаж, она потопталась у двери своей квартиры, но так и не решилась войти.
У соседей долго никто не открывал. Наконец за дверью послышалось шарканье и зычное бормотание Аркадия Ильича:
– Кто там еще?
– Это я, Аркадий Ильич, Лена, соседка.
Дверь мигом распахнулась:
– Леночка! А мы думали, совсем пропала! Старуха моя на дачу уехала, а я к ней только на субботу и воскресенье. Заходи.
– Да я ненадолго, Аркадий Ильич. Вот, приехала квартиру проведать.
– Квартиру? – Аркадий Ильич огляделся, схватил Лену за руку, втащил в квартиру и закрыл дверь. – Тут сразу после твоего исчезновения товарищи из жилконторы приходили осмотреть квартиру. Ну, я им открыл. Окна там кое-как подделали, стекла новые поставили. Интересовались, где ты. Мы наплели им что-то про твоих родственников. И квартирную плату, между прочим, за все месяцы внесли, а то, представляешь, грозились просто через милицию квартиру оформить как брошенную и вселить сюда невесть кого! Да у нас половина подъезда ведомственная, другая половина профессоров разных и творческих работников. Зачем нам со сто первого километра шушера всякая? Пить-гулять будут, грязь да тараканов плодить. Плавали, знаем.
– Да-да, Аркадий Ильич, сейчас, вот, возьмите, – Лена дрожащими руками достала кошелек и вынула двадцатипятирублевую купюру. – Я вам так благодарна!
– Да не надо денег…
– Нет, возьмите, мне неудобно, что вам пришлось платить.
– Хорошо, – проворчал Аркадий Ильич, – но весь остаток я тоже внесу, как плату вперед. Хватит больше чем на год. И тебе спокойнее, и нам. Ты ведь не собираешься отказываться от квартиры?
– Пока не знаю, там же с нуля всё нужно, а нет сил…
– Вот и хорошо, что не отказываешься, – Аркадий Ильич потер руки, взял с полочки связку ключей и вытолкал Лену обратно за дверь. – Иди погляди, как тут теперь.
В квартире Лена увидела новые рамы на окнах. Часть обгоревшей мебели вынесли. Видеть квартиру такой, с черными стенами и лохмотьями обуглившихся обоев и белоснежными новенькими оконными рамами было для нее невыносимо. Едва пройдя в комнату, она тут же вернулась обратно, заглянула в кухню и поспешила выйти.
