Не поняла Маша.
– Говорит, в комбайне есть у него вода, – сказал я, – ну тогда давай, дорогой товарищ немец, – глянул я на него, – иди голову лечить. А мне мою невесту нужно отправить на работу.
От слова “невеста” Маша занялась таким румянцем, что показалось мне, будто сейчас она целиком превратится в красную вишенку. Когда я посмотрел ей в глаза, девушка восторженно ответила мне своим взглядом.
– Was? —Не понял Рихтер.
– Пора нам говорю, – я изобразил пальцами человеческую походку, – идти.
– О! Та! – Он снова заулыбался Маше и пошел к своему комбайну.
Я же повел Машу к Казачковской машине.
– Ух ты, – снял Титок кепку неожиданно, когда мы проходили мимо него.
Проследил я за удивленным его взглядом. А направлен он был аккурат на немецкую технику.
Там, у последнего комбайна, немцы устроили суету. Но поразило его не само это событие, а его участники. Или, вернее, участница.
Последний комбайн, на котором ездил кряжистый пузатый немец, заглушил свой двигатель. Немец откинул боковой квадратный щиток, обнажив валы и ремни передач своей машины.
Молодая девушка-инженер, рылась под щитом, проверяя комбайновские ремни на силу натяжения. Кряжистый же стоял рядом. Сложил он на груди свои крепкие рабочие руки, перекидываясь с девушкой непривычными в Красной словами своей немецкой речи.
На девушку и глядел Титок. Глядел и удивлялся. А та, маленькая, и шустрая как рыбка, потряхивала своими волнистыми до плеч волосами, быстро-быстро работала маленькими ручками. Даже мешковатая ее мужская одежда: комбинезон с рубашкой, не срывали ее стройности и красивых женский форм.
– Ты че, Титок? – Улыбнулся я, – на немочку засматриваешься?
– Чего? – Потемнел он лицом, – чего ты такое говоришь? Ни на кого я не засматриваюсь!
Девушка и толстый комбайнер, услышав нашу шутливую перепалку, обернулись. С серьезными лицами посмотрели на нас. Титок аж покраснел. Я же, сдержано засмеялся.
– Ты хоть немецкий-то знаешь? – Посмотрел я на Титка с иронией.
– Да ну тебя, – обиделся Титок притворно, – не на кого я и не смотрю!
Растерянный, ушел он к своей машине.
– Надают тебе по шее, – сказал я Маше шутливо, когда мы с ней прощались у Казачковской машины, – за то, что сбежала ты с работы ко мне.
– А тебе не понравилось, что я к тебе приехала? – Немного грустно проговорила Маша.
– Очень понравилось, – я улыбнулся, – делай так в любое время, когда тебе захочется.
– Если бы я так могла, – вздохнула Маша, – я бы и не уезжала вовсе. Осталась бы с тобою, – она опустила глаза, – чтобы всегда-всегда на тебя глядеть.
– Наглядишься еще, – сказал я ласково.
– Нет, Игорь, – покачала она с улыбкою головой, – не нагляжусь.
Не успели мы с Машей распрощаться, как оказался Титок тут как тут:
– Слыш, Игорь? – Спросил он смущенно, – а у тебя
