рассматривался и рассматривается как демократ; убеждённый католик изображается одним из наиболее опасных врагов Инквизиции и Церкви; либерал по складу ума и образу деятельности, объявляется консерватором; боровшийся за независимость и прогресс, как немногие это делали из испанских просветителей, он, во мнении своих антагонистов – «офранцуженных», – был реакционером…
При необходимости, впрочем, такие и многие другие оценки Ховельяноса как личности и теоретика можно прочитать в обратном смысловом порядке…
Этих характеристик определенно достаточно, чтобы прийти обращающимся к анализу разноречивых воззрений мыслителя и пытающимся найти объяснение соединению их в одном лице к выводу о некоей загадочности и явной эклектичности – что соответствовало действительности, – его взглядов. Мыслителя, «который ищет истины во всех системах, не привязываясь особенно ни к одной из них»[59], вырабатывая на их основе единственную, отвечающую собственным духовным наклонностям и общественным потребностям систему идей.
Несомненные двойственность, частая многозначность и противоречивость взглядов Ховельяноса[60], проявляющиеся при чтении любой его работы и сопоставлении любых его идей как одного порядка, так и в целом – философско-теологические, например, в меньшей мере могут соотноситься с идеологией Просвещения, в то время социально-экономические им созвучны – преисполнены, однако, целенаправленной, подчиненной задачам реформирования страны логики.
Воззрения просветителя приводятся в обладающую концептуальной определённостью систему представлений, вбирающую в себя, естественно, как «высший синтез»[61], все присущие им контрасты.
Если, во-первых, исходить из противоречивых особенностей исторической ситуации, обусловливавшей их сущность, что они принадлежат в равной степени «двум Испаниям»: феодальной и буржуазно-консервативно-либеральной, просветительской и традиционалистской[62].
Во-вторых, из воспринятого Ховельяносом от классиков античности в качестве дидактического принципа меры – «aurea mediocritas», – и с позиций которого («золотой середины») – неприятия крайностей и примирения их, – расценивал он общественные явления.
Большая часть ховельянистов при этом единодушна в одном: в «практической» ориентированности идей просветителя, опережавшей своё время, нацеленной на переустройство общества, объективно новаторской их сущности.
Творческая мысль уделила Ховельяносу большое внимание, постоянно издавая собрания его сочинений[63], посвятив ему практически необозримое количество всевозможных суждений в общих трудах и мемуарах, прежде всего – многочисленные биографические очерки, предисловия, монографии, начавшие активно выходить
Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Цит. С.103.
Помимо прочего, это, судя по всему, ещё и семейная черта Ховельяносов. См., напр.: Jovellanos. Dos informes al señor superintendente general de caminos… // Obras… B. A. E. T.II (50). P.457–458.
Abellan J. L. Estudio preliminar // Gaspar Melchor de Jovellanos. Poesía.Teatro. Prosa. Madrid. 1978. P.10; 8–10.
Этим, кстати, далее проясняется заявивший о своём появлении в XVII веке феномен, что Ховельянос выразил себя представителем теории двух традиций в истории Испании. Активная, а подчас бескомпромиссная борьба их сторонников в творчестве и революционной практике, получившая название «большого спора об Испании», продолжалась в XIX и XX вв.
О смысле теории, а также – «испанской идеи», – см. в: Пономарёва Л.В. «Испанский католицизм XX века». М., 1989 и Тертерян И.А. Напр.: «Испытание историей. Очерки испанской литературы XX века». М., 1973. См. также: Амандо де Мигель. 40 миллионов испанцев 40 лет спустя. М., 1985. С.23.
Начиная с 1830 г. – девять полных, пять избранных; множество изданий отдельных произведений просветителя. См., напр.: Simón Díaz J. Manual de Bibliografía de la Literatura española. Madrid. 1980. P.569.
