мало морщин. Богатое платье переливалось красным и синим, походило на садовый цветок.
Мальчишка поднялся, длинным движением снял темный шарф с головы – волосы были сколоты на затылке, лишь несколько прядей выбрались на свободу. Спокойное лицо казалось сделанным из золотистого снега – холодное в своей отрешенности и мягкое одновременно.
– Неплохая зверушка, – улыбнулась женщина. – Он всегда любил все красивое. – И чуть озадаченно сдвинула брови, разглядев черную «метку»:
– Метка? Ну-ну. Особенный, значит. Придется гадальщика звать, узнавать, к добру или к злу этот знак. Недобрый – нехорошо, придется избавляться от тебя. Впрочем, если к добру… – она призадумалась. Если верить изображению и легендам, у Лотос, девушки – героини, была такая же родинка.
Черный Соболь вспомнил испуганных попутчиков, и уголок рта невольно пополз вверх.
– Господин Отори не прислал бы в столицу то, что может быть злом.
– Это не нам решать, – хладнокровно ответила та. – Что-то он у себя его не оставил. Может, судьба так распорядилась, а может, и нет. А в остальном… приспособлю я его куда-нибудь, если нет на нем тени. В столицу много таких из провинций привозят. И правильно. Красивое тут должно быть.
Раи слушал их безо всякого выражения. Однако женщина вдруг обратилась к нему:
– А ты, похоже, не рад очутиться в столице?
– Не знаю. Я не видел ее.
И глаза закрыл, словно и не желая видеть. Вдруг понял, что никогда не вернется в Хэнэ.
5. Аэси
Утренний воздух прозрачен – девушка знала это. Она привыкла просыпаться, когда небо только подумывало стать светлее, когда птицы начинали пробовать голоса. Ей не хотелась тревожить других, и она лежала, открыв глаза, или садилась к столу и писала – на прозрачной бумаге итасси, какую выбирают поэты, или на более плотной, желто-зеленой хэйта, годной для личных заметок, или на ученической нисса. Перебирала другие листы, зеленоватые или нежно-голубые, шелестящее-хрупкие или гладкие, словно шелк. Только бумаги ниили, на которой пишут указы, не было у нее – и невесомой, словно с размытым рисунком внутри – шитека, Облако в Танце, которой доверяют послания сердца.
Или девушка доставала шкатулки, стоящие в нише возле ее постели – темную, инкрустированную серебром, или другую, из кости, вырезанной так искусно, что шкатулка смотрелась плетеной из тонких нитей.
В первой – лежали грубоватые, тяжелые украшения из бронзы и кожаных ремешков – Хали они казались очень красивыми, настоящими; несколько камешков и, в кожаном чехле – стебли степной сушеной травы. Ставшие невзрачными и бледными, когда – то розовые цветы. Девочка по имени Шафран привезла все это из восточной холмистой степи.
Во второй – только детский браслет и кольцо с золотым лунным камнем. Мать подарила их Хали, когда та вышла из младенческого возраста. Тогда девочка только радовалась подарку, особенно кольцу, которое носить еще не могла. А лет
