это тут? А, кот. Кот на улицу пойдет! Ишь, распустился. Палати они ить для людей.– Но позвольте, – Алёнка до сих пор стояла, утратив дар речи от такой наглости. – Мы вас не звали. Отчего вы решили, что мне надо…
– А меня не надобно звать, – Серуня хихикнул. – Я сам, значит, прихожу. А девице нельзя одинокой быть. Девице нужон мужик. Значится я таков и есть.
Алёнка отступила, мотая головой.
– Нет, это какой то сон. Кошмар. Мне никто не нужен. Мы с избой и котиком уж как-нибудь сами…
– Так! – голос Серуни сделался строгим. – Ты мне тут не распускайся. Сказано девке мужик нужон, стало быть так тому и быть! А ты давай смирись! Не то поколотить тебя придется!
Алёнка ощутила такое внутреннее недоумение и обиду, что не удержала слез. Я его пожалела, не стала пугать. Я даже не противилась, когда он обманул и очернил нас в глазах деревенских. Но как он?!.. Откуда столько наглости?! Как такое умещается в одном человеке?!
Хлоп! Из глаз её посыпались искры. Серуня влепил ей звонкую пощечину. Алёнку бросило на пол, рот наполнился соленым. Она замолкла, сидя на полу и глядя на мужика широко распахнутыми глазами.
– Так вот! – сказал тот и притопнул ногой. – В следующий раз кулаком получишь…
Алёнка задрожала и начала подниматься. Что-то в её лице не понравилось Серуне, он отскочил и зашарил рукой по сторонам. На столе лежал нож, он ухватил его и выставил перед собой.
– Ты это брось. Будешь выкобениваться – я тебе… Ухо отрежу. Или палец. Ишь…
Алёнка сжалась и присела. Настолько беззащитной почувствовала себя в тот миг, что взмолилась:
– Мамочка! Помоги! Как такое может быть?..
Раздался грохот, внутри избы что-то зашуршало. Дверь в любую комнату распахнулась, на пороге возникла Кика. Лицо сонное, волосы всклокочены.
– Как я тут… – пробормотала она. Глаза сделались осмысленеыми. – Чего тут у вас?
– Ё! – крякнул Серуня. – Ешо одна. Это же у меня цельный гарем будет, как у хана степного. Ух, заживу.
Зеленые глаза кикиморы оббежали горницу, замедлились на Алёнке, на ноже и на коте. Потом глаза грозно сверкнули.
– Каково неуважение к темным силам, – тихо проговорила она. – Вот до чего твоя доброта доводит.
Кика ступила прямо на Серуню. Тот что-то ощутил и ударил ножом без предупреждения. Алёнка вскрикнула, но лишь успела протянуть руки. Лезвие уткнулось в зеленоватую кожу и разлетелось на осколки, словно было из стекла.
– Я десять минут перед Оком Мудрости стою, а ты хотел меня простым хлеборезом уязвить? – усмехнулась кикимора. Она не сделала более ни единого движения, но мужик, по заячьи тонко взвизгнув, отбросил рукоять ножа и скакнул к дверям. Двень с грохотом распахнулась, Серуня скатился по ступенькам. Изба в тот момент стояла полностью выпрямив ноги, а это не ниже ветвей сосен. Внизу хлопнулось, потом глухо ойкнуло. Алёнка прислушалась, позабыв обо всем. Топ-топ-топ. Девица выдохнула – цел.
– Она ещё и лицо гнет! – комнату разом заполнил
