умрет – непременно умрет, другого ничего не возможно. Ее похоронили, оставив умирать в ящике, где она скоро не сможет дышать. Она умрет.Тишина, боль и духота поглощали ее, она тонула и по кругу рядом с ней шли все ее мысли. Мойра всхлипнула и начала молиться, потому что больше ничего делать ей и не оставалось. Только ее мысли ей принадлежали, и их она могла только обратить к Святой Земле и Святым Небесам.
Она жила неправильно. Она жила грешно.
Она жила напрасно.
Семнадцать лет под солнцем и Небом, семнадцать лет ходила она по Земле, и ни следа никакого не останется от нее, ничего не сделала, даже детей не породила, и память о ней изгладится совсем скоро.
Она угаснет тут, в во тьме и тишине – и ее путь, короткий и страшный, окончится.
С тех пор как Альдо позвал ее через окно, она была обречена.
А потом в тишине послышался негромкий шкряб, потом ее один – словно кто-то подбирался к ящику, а потом … что-то вроде стука.
Девушка даже сначала не поняла, что это было. Показалось? Откуда под землей, среди червей и смерти, какие-то звуки?..
Снова стук – и на этот раз в душе Мойры вспыхнула горячая, невероятная надежда.
Писец же говорил что-то!.. Что-то про стук, что-то про герцога, что-то про свиток.
С ней еще не все? Это не … конец?
В ящик снова постучали снизу, и Мойра, изогнувшись из последних сил, стукнула по днищу обеими ногами. Когда шкрябание стало сильней, потом раздался треск, и Мойра провалилась куда-то вниз вместе с отлетевшими досками, упала на что-то вязкое – в лоно земли, поняла она, как спелый плод с дерева.
Вокруг было темно, и только факел неровно освещал лица двух живых бородатых мужчин, которые, наклонясь, изучали ее.
Вокруг было видно совсем чуть-чуть – ровно сколько хватало неверных бликов факела. Они были у подземной галереи – похоже, такой же, как та, что была наверху. С одной стороны Мойра видела влажную плоть земли, с другой – серую каменную кладку. На грани освещенного круга был смутно виден силуэт то ли статуи, то ли Святого, с щитом и сломанным копьем, сидящего в безмолвном бдении на каменном престоле возле приоткрытых черных врат.
Один из мужиков уперся руками в колени и наклонился пониже, разглядывая ее. Мойра замерла, не решаясь дергаться в своих путах.
– Гляди-к, девка! Молодая, к тому ж.
– Девка. Это ж когда последний раз девок-то скидывали?
– Дык лун пять буде, – первый мужик наклонился еще пониже.
– Тогда Каду и Астару сбросили. Какие ж из них девки?
– Дык не мужики же!
– Одна шлюха, вторая старуха. А тут девка. Натурально. Молоденькая.
Первый, опираясь локтем на колено, вторую руку протянул к Мойре, и она задрожала от страха. Из огня попала в полымя – и если и живая, то, может, и зря.
